Марк Поповский - Третий лишний. Он, она и советский режим

Вопрос: „С кем жить?” вовсе не для всех в лагере выглядит так трагично. Есть категория женщин, которые и на воле решали эту проблему довольно просто. Как уже говорилось выше, в русском языке четко различаются понятия: „проститутка” и „блядь”. В первом случае имеется в виду профессия и вытекающий из нее заработок. Можно не одобрять эту профессию, но, как и всякое другое, дело”, она предполагает некоторое количество труда, риска, затрат и, соответственно, находит в обществе известное оправдание. „Блядь” — явление психологическое. Финансовая сторона для нее не исключена, но может и не играть существенной роли. Моральные препоны — тоже. Она — самка (сука) по самой своей сути независимо от профессии и общественного положения. Я знавал в Москве Галину Серебрякову, писателя, автора официозных книг об основоположниках марксизма. Дочь старых большевиков-чекистов, она 14 лет вступила в партию, девчонкой участвовала в Гражданской войне. В 16 вышла замуж за тогдашнего советского наркома Сокольникова, а затем, разведясь, стала женой другого видного партийного деятеля. Серебрякова. Судя по фотографиям и по собственным ее рассказам, эта маленькая женщина была в молодости обворожительно хороша. Возможно, это обстоятельство спасло ей жизнь. В эпоху великих чисток Серебрякова арестовали и расстреляли. Партийная жена его также попала в 1936 году в лагерь. Просидела она 20 лет. Я встретил ее в 1960-м, когда ей было 55. Дело было в писательском Доме творчества в Крыму, где недавняя лагерница довольно бурно занималась сексуальной деятельностью. Эта писательница-большевичка охотно и даже с задором рассказывала коллегам о своих похождениях в неволе.

Сначала после ареста пыталась она добиваться справедливости, кричала следователям о своих заслугах перед коммунистической партией и народом, но скоро поняла, что это бесполезно и надо как-то устраиваться на новом месте с наибольшими удобствами. В лагере Галина сошлась с охранником (дело как будто было где-то в Средней Азии). У охранника отбил ее офицер охраны, а потом еще кто-то. Общих работ она не знала ни одного дня. А в конце войны дела ее пошли еще лучше, когда стала она любовницей начальника лагеря. От него, в самое голодное время, родила она девочку. Начальник вел себя при этом довольно корректно: ребенок был сохранен и передан на волю родственнице Серебряковой. „Лично я не знала беды в лагерях, — с некоторым даже вызовом завершила свой рассказ писательница, выпятив нижнюю пухлую губку. — Конечно, были аборты, случалось испытывать грубость от некоторых мужчин, но ничего ужасного в лагерях я не видела”.

Тот тип, который представляла в 30-е и 40-е года лагерница Галина Серебрякова, не вывелся и поныне. Ленинградская поэтесса Юлия Вознесенская, сидевшая в 1976–1978 годах в сибирском лагере неподалеку от озера Байкал (строительно-трудовая колония № 11 Иркутской области), рассказывает о банкетах с дамами, которые закатывало начальство в ее лагере. Вознесенская пишет: "Для этого существует определенная категория женщин, подкармливаемая начальством. Чем эти банкеты кончаются, говорить не приходится. Во всяком случае, таких женщин для того и держат, для того и подкармливают. Выглядят эти дамы совсем неплохо, им даже разрешаются некоторые вольности. Если, скажем, вся зона ходит в страшных темно-коричневых платках, то они носят нарядные яркие, разных цветов платки… Разрешается им также носить свитера, теплые кофточки; ватники они шьют на заказ на швейной фабрике. Более того, у них есть даже помещение вольного типа, клуб, библиотека… Таких женщин „высшего” порядка, — то есть имеющих любовные связи с офицерами, начальником лагеря, замполитом… было всего человек пятнадцать. Но имелся еще контингент женщин, всегда готовых к услугам (должностных лиц. — М. П.) приезжающих с ревизией. Они тоже были достаточно известны, но их подкармливали от случая к случаю… Они занимали должности старших дневальных, вели воспитательную работу, проводили политинформацию и, конечно же, прежде всего слежку за другими” [122] Ю. Вознесенская. „Женский лагерь в СССР”. Журнал „Грани” № 117, 1980, с. 220. . Галина Серебрякова, писавшая после выхода из лагеря толстые книги про Карла Маркса и Фридриха Энгельса, очевидно, обиделась бы, если бы ее сравнили с „дамами”, которых описывает Юлия Вознесенская. Между тем, перед нами один и тот же тип. Это не профессионалки, а любители, самодеятельность, продающая не только тело, но и душу.