Марк Поповский - Третий лишний. Он, она и советский режим

Комиссия смогла установить, что:

а) Никак не менее полутора миллионов крестьянских женщин побывали в советских лагерях после того, как в начале 30-х годов началась кампания по уничтожению так называемых „кулаков”;

б) Сотни тысяч женщин пошли в лагеря в те же годы в связи с нарушением только что введенной „паспортной системы”, а также по обвинению в „хищениях” и „вредительстве”;

в) От 800 до 900 тысяч женщин стали лагерницами в результате массовых арестов членов коммунистической партии в конце 30-х годов;

г) Среди жителей Прибалтики, Западной Украины и Белоруссии, а также захваченных частей Польши и Румынии, депортированных в СССР в начале 40-х годов и брошенных в лагеря, добрая половина были женщины;

д) По 20–25 лет лагерей и тюрем получили многие советские женщины, жившие в 1941–1944 годах на оккупированных немцами территориях. Их арестовывали за то, что они стирали оккупантам белье, работали на кухне в комендатуре или у военного чиновника, сожительствовали с немецкими солдатами и офицерами. За „сотрудничество с врагом” были осуждены на длительные сроки также те русские, украинские и белорусские девушки и женщины, которых немцы во время оккупации угнали на работы в Германию. Число таких „остовок”, брошенных в лагеря за чужую вину, превысило 5 миллионов;

е) Сажали женщин в лагеря и после войны, сажают и ныне. Сажают за религиозность, за анекдот, рассказанный на работе, за недоносительство на знакомого или мужа, за национализм, за диссидентские дела и мысли. В ГОДЫ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ В ЛАГЕРЯХ НИКОГДА НЕ СИДЕЛО МЕНЬШЕ, ЧЕМ ПОЛТОРА-ДВА МИЛЛИОНА ЖЕНЩИН.

Судьба этих рабынь мало чем отличается от судьбы заключенных мужчин. Голод, холод, болезни косят их так же, как и остальных лагерников. Но, по общему мнению, узницы тяжелей переносят разлуку с близкими, с семьями, детьми, острее, чем узники-мужчины, страдают от нечистоты и убожества барачной жизни. Обстановку, в которой живет лагерница, нельзя назвать ни бедной, ни нищенской. Это именно убожество: полное отсутствие всего, что элементарно необходимо для женского существования. Женщине негде не только искупаться (в банях, как правило, нет горячей воды и достаточного количества мыла), но и достать для гигиенических целей кружку теплой воды, чистую тряпку (о вате говорить не приходится). Ее постель лишена простыней и пододеяльника. Ей негде выстирать нательное белье. Грязная, дурно пахнущая лагерница начинает опускаться, с равнодушием относиться к своей грязной, рваной одежде, к нечистоте тела. У многих происходит крушение не только психологическое, но и физиологическое: лагерницы теряют свой женский облик, исчезают половые признаки, нарушаются половые функции.

Но подлинным и окончательным убийцей женских начал становится лагерный труд. Большая часть женщин попадает в лагеря на такие же общие работы, что и мужчины: они валят лес зимой, разгружают и загружают железнодорожные вагоны и грузовики, в тайге и тундре прокладывают дороги. После нескольких месяцев такого труда лагерница изменяется до неузнаваемости: исчезает естественная полнота бедер и ягодиц, иссохшими мешочками обвисают груди, кожа на лице темнеет и грубеет, хриплым и мужеподобным становится голос. За всем этим таится полное крушение физиологического цикла женского организма. Изработанная лагерница выглядит существом, лишенным пола.

Конечно, какое-то число женщин оставляют в качестве лагерной обслуги. Они работают поварихами, мойщицами посуды, уборщицами или конторщицами. Такая работа считается привилегированной, так же, как и работа на животноводческой ферме. Но в лагере женщине нигде не легко. Анна Малород, поэтесса и пианистка, субтильная, не слишком крепкого здоровья сорокалетняя учительница, оставила описания жизни в лагере возле сибирского города Новокузнецка. Ее осудили за то, что она, якобы, прививала религиозные взгляды своим школьникам, деревенским детям. О своей работе рассказала она следующее. Снизойдя к ее маленькому росту и слабому здоровью, ее назначили уборщицей бараков. В первый же день Анна убедилась, что для того, чтобы с помощью тряпки и ведра с водой (других приспособлений у нее не было) вымыть пол в огромном бараке на 120 человек, надо поработать минимум восемь часов. А едва уборка заканчивается, надо приниматься за другое: таскать для обитателей барака воду из колодца. Не менее 60 ведер для умывания и чая приносила она ежедневно. „До своих нар добиралась я полумертвая, — рассказывает она, — не способная ни есть, ни разговаривать, ни даже спать” [119] Марк Поповский. „Русские мужики рассказывают…”. Лондон, OPI, 1983, сс. 193–194. . Учительница Малород была выпущена из лагеря раньше срока. От тяжелой работы (она также таскала на ручных носилках камень для строительства и землю для огородов) у нее начал расти горб. Полтора года хватило для того, чтобы превратить ее в калеку. Те, кто покрепче, продолжают работать в лагере по десять, а то и по пятнадцать лет. Но во что же эта работа их превращает!..