– …невиновен, – наконец прохрипел он.
У меня закружилась голова. Я пытался осознать значение этих простых слов и помню, как меня усадили на стул, чтобы я не рухнул на пол. Когда смысл сказанного наконец до меня дошел, мои глаза наполнились слезами, а сердце бешено заколотилось.
– По второму пункту, непристойное поведение в отношении несовершеннолетнего, какое решение вы приняли?
Присяжный заседатель вновь посмотрел в бумагу. Сощурился. Прочитал:
– Мы считаем, что обвиняемый невиновен.
– По третьему пункту, гомосексуальное поведение в отношении несовершеннолетнего?
Присяжный заседатель ответил не сразу.
– Мы считаем, что обвиняемый невиновен, – сказал он наконец.
Я больше не мог сдерживать себя. Невиновен по всем пунктам! Я подпрыгнул и присвистнул, и судье Франклину пришлось несколько раз стукнуть молотком по столу.
– Молодой человек, я напоминаю вам, что вы находитесь в суде и должны вести себя соответствующе.
Я сел на место, и мне казалось, что я весь свечусь от счастья.
Следующие несколько минут прошли как в тумане, промчавшись так же быстро, как медленно ползли предшествующие им. Шум, хаос, лихорадочные движения, Хэнк, снова и снова обнимавший и благодаривший своих адвокатов. Мы расстались у дверей здания суда, и я пошел с Хэнком к нему домой, в автобус, ставший и моим домом. Он пригласил меня на обед, и я согласился, но попросил разрешения привести и Скелета. Хэнк был не против и сказал, что ему все равно пока нужно сбегать в магазин и купить нам стейков.
– Не забудь, что в моем холодильнике лежит твой сэндвич, – напомнил он. – Можешь завтра зайти на обед и съесть его.
В тот вечер мы ужинали вместе, а Скелет лежал на полу между нами и взглядом молил, чтобы что-нибудь упало на пол. Я срезал со стейка жир и бросил ему, и он подхватил его в полете, как манну небесную. Хэнк последовал моему примеру, хоть он и любил жир не меньше, чем мясо.
Я смотрел на человека, который впустил меня в свою жизнь, когда я больше всего в этом нуждался, пусть я даже и не понимал, до чего он мне нужен, пока не столкнулся с возможностью его потерять. Мне хотелось сказать ему столько всего, но я не мог подобрать слова. Уверен, он и так их знал.
Я смотрел сквозь ветровое стекло на дом, который никогда не был для меня родным. Слезы на моих щеках давно высохли, и я спрашивал себя, что я скажу на похоронах человека, сделавшего для меня больше, чем кто угодно другой. Он готов был ради меня пожертвовать своей свободой. Много лет люди смотрели на меня, задаваясь вопросом, правильное ли решение вынесли присяжные. Этот вопрос читался в их глазах, но, по счастью, так и не слетел с губ. Вот в чем проблема подобных решений – люди редко отказываются от выводов, которые заранее сделали. Мы с Хэнком часто обсуждали этот вопрос, и он признался, что ловит такие же взгляды, а еще – что лишился нескольких друзей, если можно было назвать друзьями тех, кто так легко его бросил. После того как мои родители погибли однажды ночью, возвращаясь на машине домой с очередной пьяной вечеринки, я переехал к нему. К тому времени он уже сдался и купил дом.
О том, как проголосовали присяжные, мы узнали из интервью, которое некоторые из них дали местной газете. Трое из двенадцати были полны решимости признать Хэнка виновным, несмотря на все наши доводы. Остальным девяти потребовалось немало времени и усилий, чтобы заставить их изменить свое решение. Что ж, некоторые вещи не меняются. Присяжным во все времена свойственно упрямство, хотя иногда это хорошо.
Отъехав от дома, где прошло мое детство, я повел машину к моргу, в котором должна была проводиться служба, прежде чем останки Хэнка будут захоронены на небольшом участке рядом с могилами его жены и детей. Выходя из машины, я увидел стоявших на ступенях морга миссис Доусон и Джерри. Миссис Доусон радостно ахнула, увидев меня, сбежала вниз по ступеням и сжала меня в объятиях куда более крепких, чем я ожидал от женщины ее возраста. Джерри улыбнулся и пожал мне руку. Он почти не изменился за те семнадцать лет, что я не был в Дентоне, пока учился и строил карьеру. Разве что его волосы поседели. Миссис Доусон выкрасилась в ярко-красный, почти оранжевый, и стала похожа на Люсиль Болл [9] Американская комедийная актриса, певица и модель (1911–1989).
. У нее прибавилось морщин, но улыбка осталась той же, какую я всегда любил.
Фотографии Хэнка, на некоторых из которых он был с женой и детьми, висели и стояли повсюду. Моей самой любимой была та, где мы с ним вдвоем, спустя пару недель после суда, сидим в магазине Джерри и смеемся над чем-то давно забытым.
Читать дальше