Уильям Крюгер - Эта ласковая земля

– Но может я смогу? – сказал я, спрыгивая с качелей. – Я заставлю его поверить.

Я быстро прошел в комнату, где лежал Альберт. У его постели стоял молодой доктор Пфейфер, проверяя пульс. Не обращая внимания на доктора, я встал на колени, наклонился к брату и сказал:

– Альберт, ты меня слышишь?

Его глаза были закрыты, но потом он их приоткрыл, всего чуть-чуть.

– Послушай меня, это важно. Сестра Ив может исцелять, она может. Она не мошенница. Она настоящая, клянусь. Все, что нужно, это верить, Альберт. Верить в Бога. Верить всем сердцем. И все. Скажи ей, что веришь, Альберт. Пожалуйста, пожалуйста, скажи ей, что веришь. – На мокрую от пота наволочку закапали слезы, реки моих слез. Я взял Альберта за руку и отчаянно сжал ее. – Ты не должен умирать. Просто скажи ей, что веришь.

Сестра Ив встала на колени с другой стороны кровати и нежно взяла вторую руку Альберта. Он повернул к ней уставшие глаза-щелочки. Она заговорила тихо, как будто уговаривая непокорное животное подойти и поесть:

– Это правда, Альберт. Тебя можно исцелить. В тебе есть вера, вера в любящего Бога. Я вижу, что ваша мать много лет назад вложила ее туда. Она все еще в твоем сердце, Альберт. Загляни глубоко внутрь себя, и ты увидишь, что Бог там, ожидает тебя с целительным светом, целительным прикосновением, целительной любовью. Поверь в него, Альберт. Поверь в него всем сердцем, всем разумом, всей душой, и ты исцелишься.

Альберт смотрел на нее мутными глазами и не отвечал.

– Скажи, Альберт, – умолял я. – Скажи ей, что веришь.

– Отпусти всю тьму, Альберт, – проворковала сестра Ив. – Это легче, чем ты думаешь. Это как избавиться от огромной тяжести. Это как обрести крылья, я обещаю.

– Просто скажи, Альберт. Ради Бога, просто скажи, что веришь.

Нижняя губа брата дрогнула. Он открыл рот и изможденно выдохнул одно-единственное слово:

– Обманщица.

– Нет! – крикнул я. – Это не обман, Альберт. Она не фальшивка. Просто поверь, проклятье.

Но он снова закрыл глаза, отвернулся от нее и больше не произнес ни слова.

– Исцелите его, сестра Ив! – взмолился я, вытирая глаза кулаком. – Вы же можете.

Не слушая мою мольбу, она прошептала моему брату:

– Ничего не бойся. Путь, что ждет впереди, приведет тебя в царство покоя.

Я знал, что она делала. Она заглянула в сердце моего брата и поняла, что его веры недостаточно для исцеления, и теперь она предлагала ему единственное, что могла, – утешение. Она знала, что он умрет.

– Вы не можете дать ему умереть! – закричал я.

– Все в руках Божьих, Оди. – Ее глаза были мягкими зелеными подушками доброты. – Только в Божьих.

Но стоя на коленях у постели брата, я мог думать только о пастыре, который ест собственное стадо одного за другим.

Ближе к ночи собиравшаяся на горизонте гроза накрыла Нью-Бремен. Молния за молнией били по городу, дождь лил с такой силой, какой земля не видела со времен Ноя. Дождевая вода рекой неслась по улицам, и доктор Пфейфер обреченно поглядывал на свои карманные часы. Я понял, что противоядие не приедет вовремя.

Оттого, что я был виноват в укусе Альберта, накликал смерть, и оттого, что был жалким трусом, я не мог смотреть, как умирает брат. Поэтому я сбежал.

К тому времени, как я добрался до Миннесоты, я промок до костей. Убегая из дома врачей, я не думал о направлении, у меня не было цели, не было плана. Я просто не мог оставаться там, где на кровати лежал бледный и безжизненный Альберт. Меня окликнула Эмми, но я не вернулся и даже не притормозил. Я бежал от разрывающей на куски боли, но как бы быстро ни двигались мои ноги, я не мог отделаться от нее. Дорогу мне преградила река, черная и бурная в темноте, наступившей раньше времени из-за грозы. Я сел на мокрый песок и зарыдал. Выплакав все слезы, я поднял лицо к небу, в котором все еще сверкали молнии, и выругался:

– Ты сволочь.

Мне не было необходимости произносить его имя. Он знал.

К тому времени как сестра Ив нашла меня, гроза закончилась, по крайней мере худшая ее часть. Дождь еще шел, и сестра Ив, как и я, промокла насквозь. Волосы мокрыми прядями облепили лицо, вода стекала по бровям, носу и подбородку. Она села рядом со мной и молчала, пока я наконец не произнес:

– Вы должны были исцелить его.

– Я не могла, Оди.

– Он был прав насчет вас. Вы обманщица.

– Я всегда говорила тебе только правду. Разве я говорила, что исцелю твоего брата? – Она посмотрела в небо, которое как будто проливало слезы на ее лицо. – Я поняла, что не смогу исцелить его, как только взяла за руку.