Йожеф Дарваш - Город на трясине

— Отличную панихиду ты отслужил нашему соседу Гомбкете. Твоя проповедь всем понравилась…

Если Антал колебался, с чего начать разговор с младшим братом, чтобы высказать ему одолевавшую его мысль, он обычно вспоминал похороны Гомбкете, их соседа по хутору. Иштван отлично знал эту привычку брата и улыбнулся про себя. Неужели с тех пор, как проводили Гомбкете в последний путь, он больше ровным счетом ничего не сделал? Однако на этот раз у Антала, по всей видимости, была особая причина начать с панихиды. Не дождавшись ответа на свою похвалу, Антал продолжал:

— Только люди знаешь чему удивились? Как могла жена покойного пригласить на похороны его бывшую любовницу? Она даже послала за ней сына на бричке. Не хватало еще только, чтобы и она панихиду заказала…

— А ты уверен, что это не пустые сплетни? — спросил пастор. Он был неприятно удивлен.

— Нет, это не сплетни. Так оно и было. Все, кто знает эту женщину, видели ее собственными глазами. Я и сам ее видел, только не придал тогда этому значения, потому что не знал, какие у нее были отношения с покойным. Она стояла недалеко от гроба, у изголовья…

— Какой позор! — вздохнула старушка мать и взглянула на своего младшего сына с низенькой скамейки, на которой сидела возле плиты, будто ждала, что тот сразу же со всех ног бросится отсюда на колокольню, прикажет бить в набат и перед всем селом, собравшимся возле церкви, громогласно осудит нечестивых грешников. Однако этого не произошло, и она добавила: — Насмешка над самим господом богом! Нет, на такое только богатые способны…

— Поговаривали, будто жена Гомбкете давненько знала про грехи мужа, как и про полную телегу пшеницы, которую он привозил своей пассии каждый год. Знала, но молчала, потому что последнее время сама часто хворала, говорят, по-женскому…

— Что бы там ни было, но пригласить лиходейку к гробу покойного мужа — это, знаете, уж слишком… — Старушка продолжала негодовать, искоса поглядывая на пастора в ожидании, что он скажет по поводу столь неблаговидного поступка. Однако Иштван по-прежнему стоял молча, с видом человека, под ногами которого неожиданно разверзлась бездна.

Антал между тем, видя, что даже рассказанная им новость пропала даром, потоптался еще немного, мучительно дожидаясь хоть какой-нибудь реакции со стороны брата, но, так и не дождавшись, попрощался и ушел.

Иштван тоже направился было в свою комнату, но его остановил голос матери:

— А ту землицу надо бы все-таки посмотреть…

— Зачем? Ведь я уже сказал, что землю покупать не буду.

— Если сам не хочешь, надо бы Анталу помочь. Пусть станет наконец на ноги…

Пастор вздрогнул, как от удара, и с изумлением взглянул на мать:

— Я не понимаю вас, матушка! Зачем вы шепчетесь за моей спиной, вместо того чтобы прямо сказать, чего вы от меня хотите?

Старая женщина опустила глаза и, чтобы скрыть смущение, нагнулась и стала подбирать с пола обрезки прутьев и коры, старательно сгребая их в кучку, будто это было самым неотложным для нее делом. Однако, когда после длительной паузы она заговорила снова, в ее голосе зазвучали решительные нотки.

— Ни о чем мы не шептались. Это только сейчас пришло мне в голову…

— Сейчас? Конечно, только сейчас, — иронически заметил сын.

Мать не ответила на эту реплику и по-прежнему гнула свою лилию:

— И правильно! Довольно ему в холуях ходить, на других спину гнуть… Разве он не заслуживает самостоятельности? А сколько он нам помогал, пока ты в городской гимназии обучался… Вот я и подумала…

— Все это мне известно. Я готов помочь брату, сколько смогу. Но сейчас у меня нет таких денег, чтобы покупать землю. Да вы и сами это знаете, матушка, не хуже меня.

— Речь идет не о том, чтобы делать подарки. На, мол, тебе — это твое, прими и пользуйся с богом. Он выплатит долг, только пусть немного окрепнет, обзаведется…

— Но поймите же, мама, сейчас у меня просто нет денег. Не-ту!

— Тогда, может быть, стоит попросить в долг? Такой случай бывает раз в десять лет. Грех его упустить…

— У кого? Кто мне даст в долг? Я не могу бегать по селу в поисках денег. Подумайте, что скажут люди?

— А Берецы? Они-то могли бы дать…

Поймав на себе выразительный взгляд сына, старушка стушевалась, однако не отказалась от своей идеи и решила приобрести себе еще одного союзника в лице мужа.

— Конечно, не один Берец на свете. Но мы тут с отцом поговорили… Пожалуй, у них можно было бы занять…

Старый Денеш, сидевший в своем углу и тихонько занимавшийся своим делом, услышав слова жены, втянул голову в плечи, будто его неожиданно ударили по темени. Он никогда не принадлежал к числу борцов, и в семье первую скрипку во все времена играла жена. А после того как в прошлом году однажды ночью его ни за что ни про что до полусмерти избили пьяные хуторские парни и он несколько недель пролежал на койке почти без движения, старый Денеш притих окончательно. Робкий и безответный, он мирился с тем, что все в доме решала жена, и даже радовался, что ему ни о чем не нужно высказывать своего мнения. Вот и сейчас, слушая разговор матери с сыном, он молча, не поднимая глаз, плел свою корзинку, опасаясь лишь одного — чтобы его не вовлекли в спор в качестве свидетеля или союзника.