Жоэль Диккер - Последние дни наших отцов

Она брезгливо поморщилась.

— Ни за что на свете. Спокойной ночи.

— Погоди! — удержал ее раздосадованный Фарон, пытаясь поправить дело.

— Спокойной ночи! — повторила Мари, поворачивая ручку двери.

Он попытался затянуться поглубже, так, чтобы она заметила. Курево — последний шанс ее соблазнить. И вместо того чтобы выдохнуть дым, стал брызгать слюной.

— Погоди! Давай покурим?

— Спокойной ночи!

В отчаянии при мысли, что будет спать один, он решил задержать ее подарком — оружием.

— Подожди! У меня тут кое-что для тебя есть… На случай опасности.

Она застыла и обернулась. Фарон кинулся к чемодану с двойным дном и вытащил маленький револьвер в кожаной кобуре. Свой запасной.

— Это тебе, — шепнул он. — Вдруг понадобится.

Это был царский подарок. Он надеялся, что в благодарность она его поцелует.

Вернувшись в свой номер, она обернула ремень кобуры вокруг бедра, застегнула и сунула туда револьвер. Опустила юбку. Погляделась в зеркало — совсем незаметно. Не сводя глаз со своего отражения, приподняла юбку и еще полюбовалась на оружие. Фарону все равно не обломится, но эти агенты-англичане ей решительно нравились. Благодаря им она чувствовала себя участницей боевых действий. Ведь Пэл оба раза тоже давал ей конверт и просил положить его в почтовый ящик в Париже. Сказал, что это шифровки для одного чина из британской разведки. Она вздрогнула, ее словно пронзило током: теперь она почтальон британских спецслужб! Прямо на следующий день Мари отправилась в Париж доставлять письмо. На улицу Бак.

Увольнительную им дали на несколько недель, и после встречи в Лондоне на Рождество они не расставались. Шли первые дни января. После серии провалов Секции F за последние месяцы генеральный штаб УСО хотел пересмотреть задачи на грядущий год. Они были в отпуске по крайней мере до февраля.

Пэлу, Кею, Толстяку, Клоду и Эме надоели транзитные квартиры УСО, и они решили найти себе настоящий дом. Когда имеешь адрес, ты уже не призрак. Они были офицерами УСО и получали зарплату британских военнослужащих, позволявшую жить в полном комфорте. Эме прельстился квартиркой под самой крышей в Мейфэре, а Пэл, Кей, Толстяк и Клод переехали вместе в большую меблированную квартиру в Блумсбери, неподалеку от Британского музея.

Станислас жил у себя в Найтсбридже, а Лора вернулась к родителям в Челси, сказала, что их часть Службы первой помощи йоменов отправили в увольнение. После окончания учебы в УСО ей удалось провести несколько дней с семьей. Чтобы лгать хотя бы не во всем, она объяснила, что записалась в войсковую часть, которую скоро пошлют в Европу. В УСО подобные объяснения не запрещались: официально агенты были солдатами британской армии, их включали в списки личного состава, англичане — члены УСО, — отправляясь на задание, говорили родным, что едут на фронт как любой мобилизованный. Никто и представить себе не мог, что вскоре их сбросят с парашютом за линией фронта, прямо в оккупированную страну, и они будут сражаться в немецком тылу. К тому же глава Секции F полковник Букмастер старался по возможности успокаивать родню агентов на задании, регулярно слал им обтекаемые типовые письма, примерно такие: “Миссис, мистер, не волнуйтесь. Новости хорошие”.

Дни она проводила с друзьями, а вечера с Пэлом, возвращаясь в Челси на рассвете, пока не встала Сьюзи, горничная. Усталая, сбрасывала платье на стул и ныряла в постель. Тихо вздыхала от счастья. Они с Пэлом снова были вместе. Наверняка он любил ее с самого начала — она прекрасно помнила их встречу в Уонборо и особенно его драку с Фароном. Курсанты тогда занимались вместе всего две-три недели, но все уже возненавидели Фарона; он, конечно, впечатлял, но всегда вел себя грязно и скверно. В глазах Пэла, когда великан отметелил его в столовой, был особый блеск, словно физическая мощь Фарона ничего не могла поделать с его моральной силой. Впоследствии он часто отличался на тренировках; к его словам прислушивались, хоть он был молод. Уже тогда он имел в УСО определенный авторитет. Решительно он не мог не нравиться. После их первой ночи в Бьюли она решила поиграть в галантную любовь: он говорил ей слова любви, а она лишь отшучивалась. С тех пор они не виделись. Месяцы разлуки были невыносимы — а вдруг она больше его не увидит? Она так злилась на себя, столько об этом думала. Ждала почти десять месяцев, десять проклятых месяцев, пока незадолго до Рождества они не встретились снова — здесь, в Лондоне, в офисе Секции F. Какое счастье снова его видеть! Это был он, целый и невредимый. Потрясающий. Они долго обнимались в какой-то пустой комнате, покрывая друг друга поцелуями, и на целых два дня заперлись в номере “Лангэма”, отеля на Риджент-стрит. Вот так она поняла, насколько любит его — любит, как никогда не любила раньше и не полюбит больше никогда. Но в первую ночь, лежа на необъятной постели рядом с уснувшим Пэлом, она вдруг поддалась сомнению: а вдруг он ее больше не любит? В конце концов, она единственная девушка, с которой он мог встречаться за время обучения в УСО; может, она для него — случайное увлечение? Наверняка он встречался с другими девушками и в Лондоне, и во Франции. Наверняка на заданиях он от тоски искал утешения у женщин; и потом, они ведь ничего друг другу не обещали. Ну почему они не поклялись друг другу в верности перед отъездом?! Нет, надо было в ту ночь в Бьюли строить из себя дурочку! Он сказал ей, что любит, она хотела ответить, что любит еще сильнее, но смолчала. Как она жалела об этом! Да, он точно встречался с красивыми брюнетками, поласковее, чем она. Может, он с ней через силу? Точно, он заставляет себя, он ее больше не любит. Вернется к своим француженкам, а она умрет от горя и одиночества.