Эдвард Сент-Обин - Двойной контроль [litres]

Почему все так сложилось? В том, что посторонний человек, да еще и враждебно настроенный, может оказаться близким родственником, сквозил какой-то непрошеный Софоклов трагизм, будь то дочь, впервые встречающая своего безумного брата, оказавшегося отцовским пациентом, или сумасшедший дядя, ненавидящий и ревнующий своего новорожденного племянника, внука Мартина. Тревожащее переплетение семьи и психотерапии лежало в основе самой профессии. Анна Фрейд, знаменитая пациентка своего отца, так и не вышла замуж, потому что ни один мужчина не мог сравниться с ее героем, который помог ей обрести сокровища самопознания и заглянуть в глубины подсознания. Кровосмесительный подтекст прослеживался довольно ясно, точнее, должен был бы быть ясен для тех, кто во всем прослеживал кровосмесительный подтекст, однако же к кому мог бы Фрейд направить свою дочь и как он мог лишить ее уникальных благ, которые сулило совершаемое им революционное открытие? В те времена не существовало никаких ограничений, но впоследствии психоаналитический процесс потребовалось оградить от злоупотреблений и порочных практик, неосмотрительности, превышения полномочий, всевозможных контртрансференций, неадекватной подготовки и прочих трудностей, возникающих при создании надежных привязанностей к психоаналитику для того, чтобы превратить действенную зависимость пациента в его действенную независимость. Мартин, будучи одним из самых ревностных защитников этих границ, больше всего опасался невольно их нарушить, и тем не менее причины, породившие этот взрывоопасный арсенал проблем, были достаточно просты и благонамеренны: Мартин решил принимать Себастьяна на дому, поскольку считал, что пациенту необходимо больше сеансов. У кабинета был отдельный вход, и обычно в доме находилась только Лиззи, принимавшая своих пациентов у себя; их кабинеты разделяли два этажа. Оливия приезжала домой по вечерам или на выходные, когда приема не было. Вдобавок она была закаленной дочерью двух психотерапевтов; Мартин начал принимать пациентов на дому, только когда дети пошли в младшую школу, а Лиззи дождалась, когда они покинут родительское гнездо. Когда Себастьян стал пациентом Мартина, Оливия только начала встречаться с Фрэнсисом и еще не познакомила его с родителями.

Кроме того, Мартин был уверен, что Себастьян не представляет никакой опасности. Агрессивность шизофреников и их склонность к насилию существенно преувеличивают, а вот суицидальные тенденции проявляют половина пациентов с шизофреническим расстройством, и среди них в одном случае из двадцати попытка самоубийства оканчивается смертельным исходом. Мартин часто работал с пациентами, страдающими психозом, и был уверен, что душевная болезнь Себастьяна не сопряжена с преступными намерениями. Себастьяна не содержали в Бродмуре, психиатрической лечебнице для особо опасных преступников, он был шизофреником под амбулаторным наблюдением, и хотя окружающие его боялись или питали к нему отвращение, но Мартин, которого напугать было нелегко, считал его пациентом с реальными шансами на выздоровление, а значит, отказывать в психиатрической помощи было бы дурно и несправедливо.

Устроившись в кресле поудобнее, Мартин сообразил, что за кофе все равно придется вставать, но, с другой стороны, кофе ему не особо хотелось. Неожиданное развитие событий несколько сбило его с толку, но сейчас он вновь обретал профессиональную серьезность, возвращался к фундаментальному убеждению, что не имеет значения, какие именно проблемы возникают при анализе, главное, что психоаналитик должен оставаться непоколебим и принимать свой собственный анализ, чтобы продолжать бесстрастное наблюдение, а не реагировать импульсивно, под давлением ситуации, – во всяком случае, делать не больше того, что только что делал он сам, а именно заваривал ненужные чашки кофе и расхаживал между своим профессиональном креслом, сидя в котором он принимал пациентов, и шкафом, которого он никогда не открывал в присутствии пациентов. Такое наглядное выражение стоящей перед ним дилеммы было вполне простительно. Непростительным в данном случае было бы предательство либо родных и близких, либо пациента, но и того и другого легко было избежать. Себастьян проводил в кабинете Мартина всего сто пятьдесят минут в неделю, сеансы психоанализа проходили успешно, так что Лиззи и Оливию надо всего лишь предупредить о времени назначенных приемов, объяснив, что легковозбудимый пациент может встревожиться, если увидит или услышит младенца. По правде сказать, с практической точки зрения все замечательно устраивалось; первоначальная реакция Мартина была вызвана тем, что он слишком ярко представил себе потенциальный эффект встречи Себастьяна и Оливии. Рождение ребенка наверняка всколыхнет в Оливии глубоко скрытые чувства, напомнит о том, что ее саму отвергли, но если она столкнется со своим психически больным близнецом именно тогда, когда сама борется с последствиями травматического прошлого, то это лишь усилит ощущение, что темное пятно ее собственной истории падет и на невинное дитя, а она бессильна это предотвратить.