Ахмед Рушди - Кишот [litres]

Значит, она тоже искала его в гугле.

– Ладно. Итак, кто будет первым? Если хочешь…

– Ты первый.

– Я надеялся, ты этого не скажешь.

– Ты первый.

– Что ж. Тогда я должен начать с извинений.

– Это единственное правильное и достойное начало.

Больше всего его коробила ее манера говорить. Она прожила в Британии всю жизнь, он понимал это, так что нет ничего удивительного, что она говорит, как британка, но говорить, как чертова королева, совсем необязательно. У нас вы Британии нынче все дажжи да дажжи. Нэпрэмэнно поситите Британский музэй, мой друг. Шла Саша по шоссе. В булошную? Разумээтся, на такси! Ыскрэннее рада снова тэбя слышшать, Брат. Боже, храни королэву. Корабли лавировали-лавировали. Идынственное правильное и дастойное начало. Наполовину Лиззи из фильма ужасов, наполовину “Моя прекрасная леди”. Прежде так разговаривали только белые женщины.

Однако в ее телефонном голосе Брат уловил кое-что еще, чего нельзя было скрыть даже за четкой артикуляцией гласных: он звучал неуверенно, порой заметно дрожал, что (или так только казалось Брату) она изо всех сил старалась от него скрыть.

– Ты себя нормально чувствуешь? – спросил он ее.

– Ты меняешь тему. Не надо.

Тогда Брат извинился. Он думал о Кишоте – сначала церемонно поднявшемся на ноги для этого разговора, потом коленопреклоненном, сжимающим в руках край платья Женщины-Трамплина. Вообще-то Брат был совершенно не склонен к самоуничижению, но если бы они разговаривали в режиме видеоконференции, он тоже непременно встал бы. Он пытался подбирать такие же высокопарные выражения, как его герой, как только мог, демонстрировал голосом глубину и искренность своего раскаяния. Когда он закончил говорить, его сердце выпрыгивало из груди, и он едва мог дышать – немолодой переволновавшийся мужчина, что с этим делать. Ему пора начать серьезно думать о том, что он ест, и привести себя в форму, сказал он себе далеко не в первый раз. Дуглас Адамс, создавший замечательную серию книг “Автостопом по Галактике”, умер после тренировки в спортивном зале; он жил в Калифорнии, где все – по неписаным законам штата – просто обязаны ходить в зал и почитают красивое тело, ибо оно – воплощение сразу всех богов здоровья, имена которых открываются лишь тем, кто строгим вегетарианством и полным отказом от глютена сумел добиться полного очищения. Здесь служат Фуфлунсу, этрусскому богу растительности, плодородия и счастья, Эгле, греческой богине здоровья и блеска, Максимону, герою и божеству здоровья народов майя, а также персидской Хаоме и греческой Панацее, богине исцеления. С тех пор как Брат прочел о смерти Адамса, он тут же, отчасти в шутку, отчасти всерьез, в качестве самозащиты, начал говорить всем, что тренировок следует избегать потому, что от них умирают. Только не надо паники. Съешьте лучше немного жареной картошки.

И вот пожалуйста: все, что он сделал – сказал сестре по телефону, как ему стыдно за свои прошлые поступки, а он уже задыхается и не владеет собой. Ангел смерти покружил над ним, но улетел восвояси. (Позже, когда ангел смерти отпустил самолет, в котором он летел над океаном, Брат подумал, две жизни я уже израсходовал, а ведь я ни разу не кошка.)

Его сбивчивые мысли о смерти и равноденствии заполнили паузу после того, как он закончил свои извинения, а Сестра еще не начала говорить после затяжного молчания. Она взвешивала каждое слово, словно выступала в суде.

– Раскаяние и прощение – две вещи, неразрывно друг с другом связанные, – начала она, – но связь эта не причинно-следственная. Их связь определяют действия. Субъект деяния решает, испытывает либо не испытывает он раскаяние, достаточное либо недостаточное для того, чтобы решиться либо не решиться принести извинения, в надежде на возможное возмещение. Объект же деяния решает, готова она либо нет оставить действия противоположной стороны в прошлом и двигаться дальше, говоря иными словами, простить. Решение объекта деяния никак не зависит от решения субъекта деяния. Последний может искренне раскаиваться и от души просить прощения, но остаться непрощенным, если объект деяния готов его простить. Возможна и обратная ситуация, человек может не раскаиваться и не просить прощения, но оказаться прощенным, если тот, кому он нанес обиду, решил оставить все обиды в прошлом. Ты принес мне свои извинения. Это было твое решение, и оно остается таковым. Я допускаю, что твои извинения были искренними. Теперь уже мне решать, смогу я либо нет простить тебе все то, что ты сделал. Возможно, я уже приняла это решение. А возможно, не приму никогда.