Алексей Комаров - Рассказы старого лешего

Весть о необыкновенном подвиге петуха разлетелась по всей улице, и на другой день приходили соседи и просили показать им удивительного петуха. Народу приходило так много, что Мурзик перестал лаять и только отходил к своей конуре и неодобрительно смотрел оттуда. Пришел и Тихоныч со своими ребятишками. Петух со своими — Тихоныч со своими. Когда Ниночка увидела их вместе, она не могла удержаться от смеха и тихонько сказала:

— Смотри, мама, наш петух совсем как Тихон Тихоныч.

А петух не обращал внимания на зрителей, тихонько ходил по двору, окруженный пушистыми шариками. Временами он останавливался, слегка присаживался, и все шарики подлезали ему под крылья и отдыхали. Когда ему удавалось найти червячка или жука, он обрывал жуку крылья, подзывал цыплят и заботливо кормил их.

Мария Степановна была в восторге от петуха.

— Надо же, — говорила она, — такому умному петуху зародиться. А вы говорите, чудес не бывает.

Время шло. Цыплята подросли, и молодые петушки уже начали петь хриплыми голосами. Они стали далеко отходить от своего воспитателя, стали требовать простора. Им уже не нужна была опека старого петуха. Они начали уходить за пределы двора в поле, в огород. В огороде огурцы и помидоры были уже сняты, остались капуста, свекла, морковь, и куры навредить уже не могли, и потому были туда допущены. В огороде было раздолье. Старые куры и молодки и молодые петушки — все наслаждались простором и с упоением копались в земле. Все они держались отдельными группами. К старым курам примкнул петух, а молодежь держалась отдельной стайкой. Около стены сарая, на самом солнечном припеке, была сухая земля, и тут были вырыты пылевые ванны. В них купались и старые и молодые куры.

Однажды молодой петушок, натряхивая себе на спину сухую пыль, то одним, то другим боком ложился в ванну. Из-за сарая низом мелькнула большая рыжевато-серая птица. Петушок закричал отчаянным голосом. Наш петух, наш храбрый рыцарь, не задумываясь, бросился ему на выручку. Этот крик о помощи услыхал также и Мурзик. Он заметался по двору, но скоро сообразил и кинулся за сарай.

Ястреб вонзил свои громадные когти в ребра петушка и хотел уже взлететь с ним, как на него налетел наш храбрый петух. Два желтых глаза свирепо сверкнули на него, лапа с могучими когтями уже готова была схватить героя, но в эту минуту, в эту секунду, во всю прыть своих коротких лапок, примчался Мурзик. Ястреб не стал дожидаться Мурзика. Он царапнул когтями нашего петуха и взмыл вверх.

Петух с окровавленной грудью и с сердцем, полным отваги, остался со своим раненым питомцем.

Это был второй великий подвиг нашего рыцаря.

Слава ему!

Вы не можете догадаться — что это такое?

Ну да, конечно, это — щипцы для орехов. Это — щелкушка.

Я сам ее сделал из корня жимолости. Ого, какая страшная морда! Это — голова игуаны… Она может укусить: не кладите ей в рот свой палец, а положите лесной орех. Трах! И скорлупа лопнула — ешьте орешек!

Эта щелкушка напоминает мне о хорошей поре моей жизни. Эта страшная голова игуаны знает одну из прелестных, правдивых сказок весеннего леса. Там она сама пряталась в земле под кустом жимолости и прикрывала собой и охраняла всю долгую зиму от жестокой стужи одно маленькое, удивительное существо.

Я тогда жил в лесу в одиноком домике, и тогда была весна, и светило солнце, и на березе звенел зяблик, а на другой, около скворечника, качался на ветке скворец и пел, размахивая крыльями. Его песенка лилась, журча, как ручеек, и в нее он вплетал все, что видел, что слышал: закудахтала в сарае курица, он тотчас же вставил это в свою песенку. Заржал в поле жеребенок, заскрипели ворота, залаяла собачонка — все хорошо, все годится. С мира по нитке-нотке, и у скворушки готова песенка.

Он не гонится за славой великих артистов. Он не соловей, не певчий дрозд, не ученая канарейка, даже не такой самородок, как жаворонок, он — просто веселый малый и сидит на ветке, пригретый солнцем, черный, блестящий, отливающий то синим, то фиолетовым, размахивает крылышками, как дирижер, и, широко разевая рот, поет, поет вдохновенно и радостно!

Я брожу тихонько по лесу, греюсь на весеннем солнышке и слушаю голоса вернувшихся из дальних стран певцов.