Татьяна Перцева - Город уходит в тень

У меня нервы, как всем известно, слабые. И такта ни грамма. Я объяснила, что дедушке вольно было рассказывать антисоветские анекдоты в безопасной Америке, а в суровом военном Ленинграде за это по законам военного времени полагалась стенка.

Мне передали, что я ужасно груба. Я ответила, что как бы не слишком заинтересована в переводе. Работа всегда есть.

После этого дама, как ни странно, смолкла и замечаний больше не делала. Я же, как подлая ехидна, записывала каждый перл и объясняла, почему это нельзя оставить.

Собственно говоря, оставлять было мало чего. Но там были глупости, так туго вплетенные в сюжет, что удалить их не было никакой возможности. Продолжать повествование без них было нельзя.

Вкратце история такая. Герой — американец. Сын американских коммунистов, приехавших в СССР. Родителей благополучно расстреляли, у сына осталось наследство в 10 тысяч долларов (!!!), тогда это были огромные деньги даже в Америке, и он сумел сбежать из столыпинского вагона, когда его отправляли в ссылку. Дальше встреча с героиней, война, смерть. Героиня, чудом оказавшаяся в том месте фронта, где воевал герой, берет доллары, в одиночку прорывает блокаду, возвращается в Ленинград, вместе с другом героя прорывает советско-финскую границу, беременная, невзирая на туберкулез, пробирается в Швецию, садится на американский корабль с беженцами и прибывает на место, где прямо на корабле и на глазах влюбленного в нее врача рожает мальчика.

Конец.

Десять тысяч долларов в СССР? Но тогда чем бы ей было заплатить за проезд? На что как-то пробираться из Финляндии в Швецию? Следовательно, 10 тысяч долларов необходимы. Прорыв блокады в одиночку? А как иначе оказаться у советско-финской границы, которой, нужно сказать, в то время просто не существовало, а существовал, по-моему, Волховский фронт? Ну какой-то фронт точно, я уже не помню. Но все это ликвидировать невозможно. Оно так и осталось в тексте. За что я совершенно безвинно наполучала пинков от редактора.

Я совершенно не знаю историю Великой Отечественной. Начать хотя бы с приведенной там речи Сталина. Тогда интернета не было, хорошо подруга работала в академии при канцелярии президента, а ее сын интересовался как раз военной историей. Я его просто извела. Непрерывными вопросами. Будь автор нормальным человеком, мне бы в голову не пришло проверять каждый шаг и каждый факт. А так… ничего не попишешь. Хотя, в общем, это было не мое дело. На такие вещи существовал научный редактор. Но и тогда и сейчас считается, что переводчик должен быть кем-то вроде Юлия Цезаря. Тогда — убирать ляпы автора, сейчас — быть сразу за редактора и корректора. Странно, что полы еще мыть не просят. Поэтому пришлось взять в руки частые грабли и грести. Постепенно я привыкла к мысли, что нужно держать ухо востро и проверять буквально каждое предложение.

Забегая вперед, должна сказать, что в конце я насчитала более 200 фактических ошибок именно в советских, географических и исторических реалиях.

Ну, скажем, в ее исполнении Лев Мехлис — энкавэдэшник. На деле формально никакого отношения к НКВД не имел. С 4 по 12 июля 1941 года член Военного совета Западного фронта. С 10 июля 1941 года — заместитель народного комиссара обороны СССР.

Оказалось, что Кама течет прямо в тундру (так написано). Что в пермской деревне существует клуб любительниц шитья, которые собираются в чьем-то коттедже, а в самой Перми (тогда город Молотов) можно было в военное время купить фотоаппарат, не рискуя прослыть шпионом. Что героиня, прорвав в одиночку блокаду, прямиком идет в «Елисеевский» и покупает банку коммерческой тушенки. Вот так. Идет и покупает. А герой стоит за гашеткой «катюши». Что можно без всяких документов и виз попасть на американский корабль, тем более во время войны, и плыть как ни в чем не бывало.

Там было так много всего, что я не успевала «отстреливаться». И вот конец уж близок, хотя книга толстенная, денег получу больше, но устала как кишлачный ишак, нервы на пределе и я то и дело срываюсь.

Героиня уже в Швеции, и где-то там развевается шведский флаг. Белый с желтым.

Клянусь, я никогда не интересовалась цветами шведского флага. До той минуты. И опять же, клянусь, не знаю, что меня торкнуло. Но я открыла географический атлас и нашла флаг Швеции. СИНИЙ. Синий с желтым крестом.

Это было последней каплей. Руки чесались побить посуду. Я взвыла и поклялась больше никогда не иметь дела с этой дамой.

Последствия перевода оказались крайне неожиданными.