Стоян Даскалов - Цветины луга

Бай Дафин опять посмотрел на курган.

— Возможно! Если, скажем, Могила — это Орешец, то труба эта — рабочий класс и, значит, хоть на одну пядь да выше Могилы. Правильно я говорю, а, учительница?

Мара слушала с интересом, как бай Дафин просвещает детей в области техники. Он путал названия, термины. Чувствовалось, что и в голове у него царит полный ералаш. Маре вдруг представилось, что его голова набита смесью зерна и кусочков железа разной величины и формы.

— А какая машина будет самой сильной? — внезапно спросила Яничка.

Бай Дафин, почувствовав затруднение, ловко увернулся от ответа:

— Погоди, вот выдою корову, тогда…

И направился к навесу, где стояла его сытая, гладкая корова с холеной, блестящей шерстью. Он привел ее сюда еще осенью, как только поступил на работу. Здесь она отелилась и начала давать молоко. Бай Дафин сам ее пас, а она давала так много молока, что ему ничего не стоило выкраивать по бидончику для своих односельчан. Он сам носил им молоко в заводские бараки.

У коровы этой был свой, особый режим: в десять часов утра, как только пройдет товарный поезд, бай Дафин брал подойник и шел доить корову. Она, казалось, ждала с нетерпением, когда прогромыхает поезд, стояла смирно, и бай Дафин шутя надаивал полное ведро белого пенистого молока. Так повторялось каждый день. Грохот поезда как бы массировал коровье вымя, и молоко само лилось в подойник. Бай Дафину не нужно было оттягивать соски и сдавливать их пальцами. Но стоило немного задержаться — корова подтягивала вымя и сколько он ни тяни ее за соски, как голодный теленок, молоко и не капнет. Прямо горе было с этой коровой! Несколько дней тому назад изменилось расписание. Теперь десятичасовой поезд проходил позже. Напрасно бай Дафин пробовал доить ее в десять часов. Как бы не так! Уж он ее и гладил, и вымя ей растирал. Молока не было и в помине. Нужен был поезд, а где его взять, когда он ходил теперь на целых два часа позже! Не то что орешчанам, самому бай Дафину теперь не хватало молока. Он и на завод ходил, жаловался Туче, приводил его к себе, садился при нем доить корову. Туча понимал, что дело плохо, что молоко у коровы может перегореть и она вовсе перестанет доиться, но помочь бай Дафину не мог.

— Мы не распоряжаемся поездами, бай Дафин! Это расписание министерства. Только там могут изменить! Напиши им! — советовал он старику.

Бай Дафин совсем пал духом. В свободное от дежурства время он ходил к начальнику станции, просил написать докладную о его корове, но начальник только посмеивался.

— У тебя корова, а у другого, может, жена беременная. Так он скажет: «Не пускайте поездов, а то у жены с перепугу может выкидыш получиться!» А третьему еще чего-нибудь заблагорассудится! Всем не угодишь!

Бай Дафин вроде бы и соглашался с ним, но потом снова принимался за свое:

— Так ведь я эту корову не только ради себя держу. Я государству помогаю — снабжаю молоком рабочих завода. Ты только представь себе: в Болгарии, скажем, десять тысяч частных коров, и вдруг они перестанут доиться! Сколько тонн молока потеряет государство! Как же так? Ведь есть постановление министерства о развитии животноводства и повышении удоев молока!

С такими словами бай Дафин сунулся даже к Солнышку, но тот отмахнулся: мол, такими мелочами не занимаюсь.

Кому только не жаловался бай Дафин на свое горе! Только один человек от души посочувствовал ему — новый председатель, муж Мары.

И теперь, увильнув от детей, старик взял скамейку, подойник и кивнул Маре в сторону навеса:

— Пойдем, сама увидишь, что не дает молока! И в десять не дала и сейчас, когда прошел поезд, тоже не даст! И что это за напасть такая на мою голову!

— Условный рефлекс! — ответила учительница.

— Вот гляди, гляди! — он сел на скамеечку и потянул за соски, но корова брыкалась, крутила головой, переступала с ноги на ногу. Бай Дафин в сердцах шлепнул ее рукой и встал. — Подлая скотина! Не дает, хоть кол на голове теши!

Мара было пошла к детям.

— Иди, иди сюда, вот посмотри, что я написал. Ошибки исправь — я ведь малограмотный. Откуда знать, может, какая ошибка будет мне стоить коровы, — бай Дафин пригласил ее в будку и сунул в руки заявление. — Вот, гляди!

Мара прочла заявление и совсем развеселилась.

— Хорошо! — сказала она. — Сказано все, как надо, и ошибок страшных, из-за которых ты мог бы потерять корову, нет.

— Гм! Гм! — Бай Дафин заглянул в бумагу и, словно убедившись, что там действительно все в порядке, поднял умоляющие глаза на Мару. — Мара, я тебя очень прошу… Мы ведь с тобой родня… Ты, может, не знаешь, но твой дедушка и муж моей бабки Иорданки были сватами. Да, мы всамделишные родичи, не вовсе седьмая вода на киселе. Скажи Дянко, пусть отвезет эту бумагу в Софию. Ведь очень важно, кто ее передаст и кому передаст. А он человек ученый, у него много приятелей в министерствах.