Стоян Даскалов - Цветины луга

Главный инженер понимал радость людей, но не мог ее полностью разделить с ними. Он считал себя лишь жильцом, переселившимся в другой дом, в новую квартиру. И как это бывает в таких случаях, человек обнаруживает массу недостатков: паркет плохой, умывальник течет, дверь не закрывается. А при переезде и сломать что-нибудь можно. Радостная атмосфера новоселья полностью поглощает внимание человека, как бы выключая временно новосела из внешнего мира… И вот сейчас инженер постоянно натыкался на мелкие, но видимо важные для него неполадки и недоделки, стараясь исправить их.

Приближался срок торжественного открытия завода, а он чувствовал себя неподготовленным. Даже предложил перенести дату пуска на более поздний срок, но министерство не пошло на это.

— Делайте, что хотите, но откладывать больше нельзя! Не забывайте, мы обещали правительству пустить завод в срок, предусмотренный государственным планом. Вам известно, что означает невыполнение правительственного задания? Это же государственное преступление! — так сказали в парткоме.

И главный инженер бросил все силы на своевременное завершение всех работ. Теперь уже речь шла о чести строителей. И вот в это горячее время, когда инженер был полностью занят подготовкой к пуску, ему доложили, что учительница Мара и ее муж просят их принять. Он не мог им отказать.

— Может быть, поговорим попозже, — попытался было он отклонить ее просьбу. — Сами знаете… сейчас горячая пора, готовим завод к пуску.

Но учительница сразу же сломила его робкое сопротивление:

— Представьте себе, что мы горим. Неужели вы нам не поможете?

— Как же, как же…

— Тогда помогите нам потушить пожар!

Ее слова совсем не показались ему двусмысленными, как это наверняка показалось бы некоторым другим мужчинам. В ее голосе звучала тревога. Он понимал серьезность положения, ему было известно, о каком пожаре идет речь, но он не знал, как помочь ее мужу. Этот человек был антипатичен ему. Не выдержав нажима Солнышка, он окончательно скатился на путь подхалимства и угодничества. Инженеру доводилось встречать многих, поступавших против своей воли, отказывавшихся от своих позиций. Но они делали это временно, с тем чтобы при первом удобном случае настоять на своем, добиться справедливости. Дянко Георгиев был не из них. Встречались и такие, которые только на словах соглашались с начальством, молчаливо принимали все указания, не имея сил противиться, но внутренне, в душе оставались самими собой, верными своим идеям, не запятнанными в глазах людей. Стоило уйти тем, кто подавлял их, как они снова высоко поднимали знамя борьбы. Но вот теперь Солнышка давно уже не было, а Дянко Георгиев все еще не мог придти в себя, опомниться.

После нескольких совещаний с Тучей и Сыботином, инженер решил последовать их совету. Председателю лучше всего, действительно, остаться на своем месте. Там с их помощью он сможет встать на ноги, вернуть прежнюю веру в себя. Нельзя, вытащив его оттуда, позволить ему беспрепятственно карабкаться наверх. Разве он осознает свои ошибки на заводе? Конечно же нет, превратится в самого обыкновенного обывателя и только, а может, и в отвратительного карьериста. И как бы ни был он расположен к его жене, инженер решил отказать Дянко. Конечно, сначала он попытается убедить его.

— Садитесь, пожалуйста! — инженер указал на стулья.

Дянко сел первым, но Мара продолжала стоять.

— Простите, что не вовремя, — как-то смущенно сказала она.

— Сейчас самое время решить этот вопрос, — подхватил ее муж нахальным тоном. — Здесь нас трое: я, моя жена и вы — мой друг.

Мара подняла глаза и с упреком посмотрела на мужа: «Какой он тебе друг!» Дянко не понял упрека.

— Прошу вас, садитесь! — инженер не занял своего места за столом, пока не села Мара.

Все молчали. Мара пришла сюда против своей воли. Каждый день, с утра до вечера Дянко надоедал ей своими просьбами. Вначале посылал ее одну: «К другому бы я тебя одну не пустил, а его не боюсь. Это настоящий коммунист!» Где было ему понять, что именно поэтому она и не хотела унижаться перед инженером. А сейчас она сюда пришла только потому, что и дни и ночи превратились для нее в кошмар, заполненный одним и тем же — его просьбой. Ей нужен был хотя бы временный отдых. И теперь, сидя здесь, она упрекала себя за то, что согласилась выполнить просьбу мужа. Наступившее молчание угнетало ее, но она не знала, как его нарушить.

— Вы можете обозвать меня капитулянтом, — прервал затянувшуюся паузу Дянко. — Можете сказать, что я бегу от трудностей, но я не могу оставаться там. Слынчев дискредитировал меня, и в селе для меня все кончено. Я все равно уеду, если не к жене на завод, то в другое место.