Стоян Даскалов - Цветины луга

— Будешь мне бежать? От родной матери?..

Девушка попыталась было улыбнуться, побледнела и… упала наземь.

— Яничка умерла! — закричали студенты, бежавшие за ними.

— Разрыв сердца! Сердце не выдержало!

— Мать, это мать ее убила! — послышались голоса, однако никто не посмел дотронуться ни до Янички, ни до Игны.

Все замерли в оцепенении.

— Будешь мне бегать, а? — с гордостью повторяла Игна тоном победительницы. Игна, конечно, знала, что ничего страшного с дочерью не случилось. На ее щеках алел румянец, в нежной девичьей руке, которую держала мать, стучала кровь.

— Ну-ка, вставай! — приподняла она Яничку. Та быстро вскочила, пригладила волосы, одернула юбку и, застыдившись, отвернулась.

— Пойдем, дочка! Работать нужно! Кукурузу убирать, а то ведь дождь может пойти! Знаю я, о чем вы думаете! Я все знаю! Вам скажут, вы и на луну полетите, да только земля есть земля. Она своего требует.

Сирена больше не гудела. Словно Игна, швырнув початок, остановила и ее. Медленно, понуро, все время оглядываясь назад, молодежь возвращалась на поле. Завод перестал дымить, огненные всполохи уже не озаряли небо, и оно больше не казалось таким оранжевым. Рассеялся дым. Из оврагов, кустов и рощ снова выползла тишина. Сельская тишина, напоенная ароматом целебных трав. Игна шла позади всех. Как воевода, потерявший в огне сражения саблю и теперь продолжающий судорожно сжимать оставшуюся в руке рукоятку. И только когда студенты скрылись в высокой кукурузе, она с сердцем отбросила остатки початка. Мара, расстроенная, оставалась на своем месте. Глаза ее были полны слез. Игна, подойдя к ней, устало повалилась на землю и сказала:

— Нечего ее жалеть. Я ей мать, и она должна помнить это.

— Да, ты права, Игна, — как бы про себя сказала Мара, не в силах объяснить, почему она так болезненно восприняла случившееся.

А Мара все время с напряженным волнением наблюдала за этой обыкновенной деревенской женщиной, готовой, казалось, пожертвовать всем, даже жизнью дочери, но не допустить бегства людей от земли. Все это заставило ее вспомнить о муже. «Где он сейчас? Что делает? У него уже не осталось ни капли мужества. Да, он перерезал вены, которые связывали его с землей и людьми…» Только сейчас она поняла, что муж ее в сущности никогда не любил ни этих людей, ни земли, ни кооператива. Для него они были лишь ступеньками, по которым он мог подняться вверх или же сойти вниз. Сейчас она воочию убедилась, насколько он чужд этой земле и этим людям. Да, ему непременно нужно уйти отсюда, бежать. Теперь она понимала его страстное желание устроиться на заводе — где угодно и кем угодно. А это еще больше рвало нити, которые связывали ее с ним. Муж казался ей теперь жалким и беспомощным. Но имеет ли она право оттолкнуть его от себя? Эту затаенную муку она скрывала и от Игны. Нет, никто, кроме нее самой, не должен об этом знать. Да разве такое скроешь? И слезы одна за другой поползли по ее щекам.

— По сыну соскучилась? — спросила Игна. — Иди, иди, покорми его. Я побуду здесь, присмотрю за твоей оравой.

— Нет, это я от радости, Игна. Хорошо, что ты такая сильная… — и не закончила фразу. Ей хотелось сказать, «как хорошо, что теперь ты здесь председатель». А потом подумала, что не стоит об этом говорить. Это и без слов было ясно всем…

После пробного пуска завод переживал торжественные дни. Событие, казавшееся прежде туманным, отдаленным, становилось реальностью. Теперь уже все убедились, что самое трудное осталось позади. Завод взял от земли все, что ему было нужно взять. Теперь пришло время ему выплатить долг — земле, кооперативу, государству.

Каждый день на завод стекалось множество людей. Крестьянам хотелось знать, действительно ли он работает или это просто трубы пробуют свой голос. Но завод работал, и трубы его дымили не напрасно, хотя и работал он не на полную мощность. Теперь его территорию огородили, и пробраться на нее было не так просто. Но забор забором, а люди постоянно были начеку. Они добровольно сторожили завод, боясь, как бы чего-нибудь не случилось. Это была главным образом сельская молодежь. Каждый день на стенах корпусов появлялись новые плакаты и призывы, а между цехами протянулось тонкое ожерелье сверкающих электрических лампочек. Очищались и покрывались асфальтом заводские пути, засыпались ямы. Одно за другим вырастали деревья, а кое-где уже появились и целые рощицы. Оформилась и площадь перед заводоуправлением. Там, на специально выстроенной колоннаде, развевались красные знамена. Краны и скреперы закончили свою работу, и их увезли. Точно гусеницы, поползли конвейеры. Транспортеры перевозили самые различные грузы. Засновали товарные составы и автомашины. Рабочие смотрели на это чудо, сотворенное их же руками и удивлялись. Словно оно появилось по мановению волшебной палочки.