Стоян Даскалов - Цветины луга

Мара промолчала, а Яничка вдруг спросила:

— Правда, что главный инженер дал ему это имя?

— Да! — тихо ответила Мара. — Он его крестный.

— А правда, что он пишет стихи?

— Говорят, да.

— Я его сегодня видела, кака Мара! Какой он добрый! Золотое у него сердце, ему бы носить фамилию Слынчев, а не тому…

— А что ты у него делала?

— Нет, это он приходил к отцу. Нам дали квартиру, и он приходил смотреть. Я поступила в техникум, и мы с папой будем жить здесь, а мама переедет потом… Квартира наша на другом конце, но не очень далеко от вас. Я каждый день буду приходить к вам нянчить Пламенчо.

Девочка заигралась с малышом, а Мара снова задумалась. Она думала об инженере, который вон сам ходил смотреть квартиру, беспокоится о людях, следит, чтобы все было в порядке. А то ведь всякое бывает. Строители иногда говорят одно, а на деле выходит другое. В ее квартире все было готово, кроме… раковины на кухне. Ее даже из-за этого на день позже выписали из родильного дома… Вовсе вникает сам, во всем хочет убедиться лично. И главная его забота — люди. В самом деле, чего стоит машина без человека и для чего она создана человеком? Да ведь все для его, человеческого добра и процветания…

Мара мысленно разговаривала с инженером, задавала ему вопросы, получая ответы, которых ждала, которые были ей так необходимы. Невольно она сравнивала, что ответил бы на эти вопросы ее муж. И муж не выдерживал сравнения… «Что ж, — думала Мара. — Сам виноват. Сам, своими руками, уничтожил то, что имел…»

Яничка подкатила к ней коляску.

— А что с… — начала было Яничка, но, застеснявшись, не договорила.

— С кем — с Ицкой? — улыбнувшись, спросила Мара. — Ты ведь за этим прибежала из деревни?

— Ага! — потупившись, сказала Яничка, и глаза ее засветились надеждой.

— А почему ты не спросила главного инженера?

— Стыдно мне, кака Мара, а вы ведь с ним хорошо знакомы… близки…

От этих слов Мара вздрогнула. Как ни приятны были эти, сказанные с такой наивной детской искренностью слова, но ей стало немножко не по себе. Она сразу представила себе, какими глазами будут смотреть на нее окружающие, если вдруг по заводу пойдет молва, что они с инженером близки.

— Откуда ты взяла, Яничка? Как это пришло тебе в голову? О какой близости говоришь?

— А как же!.. Так ведь Пламенчо родился у… ну, он же крестный… — сбивчиво объясняла Яничка.

— Если всех врачей, которые нас лечат, будут считать нашими близкими, что тогда получится, Яничка? Ты как себе это представляешь?

Она уже говорила строго, как учительница с ученицей, стараясь сразу погасить детское любопытство, которое могло принести ей много неприятностей. Мара хорошо знала детей этого возраста и особенно девочек. Они не могут хранить ни своих, ни чужих тайн и страстно жаждут «открытий» в области человеческих отношений и чувств. Жажда «острых ощущений» порождает в них тревожное любопытство к жизни взрослых, толкает собирать по крупинкам все, что только удается выцарапать, разузнать.

— Инженер еще там, в новом доме. Может, пойдем, и ты у него спросишь? — настаивала Яничка, не обращая внимания на строгий тон учительницы. — Отец говорит, что следствие уже закончено, но он не знает, что и как… Идем, кака Мара! Ну, пожалуйста.

Мара вздохнула. Пойти с Яничкой значило подтвердить, что инженер ей не безразличен. Но какая-то неведомая, властная сила взяла ее за плечо и повернула в ту сторону, куда тащила ее Яничка.

— Ну что ж, пойдем, я посмотрю, где вы будете жить, — сказала Мара и, не слушая щебетанья девочки, чувствуя, как при мысли о встрече с главным инженером кровь стучит в висках и колотится сердце, пошла за ней.

— Кака Мара, а, кака Мара! Он еще там! — обрадованно зашептала Яничка и, показав на большой белый дом, перед которым толпились люди, сказала громко: «Вот наш дом. Видишь?»

— Вижу, вижу, — взволнованно ответила Мара, глядя не на дом, а на человека, окруженного толпой.

Яничка помчалась вперед и присоединилась к стоящим. Мара подкатила коляску, снова, как и раньше, охваченная смущением. Яничка никому не сказала, что она идет. Никто не заметил ее прихода. Инженер стоял спиной к ней и что-то говорил — ей показалось, что он читает людям стихотворение о новом доме, которое сочинил сам.

«Что плохого, что я здесь? Пришла посмотреть новую квартиру моих знакомых. Впрочем, теперь все люди здесь уже мне знакомы — свои, родные. Я имею право интересоваться», — успокаивала себя Мара.

И она стояла, как завороженная, слушая мягкий, приятный голос инженера.