Михаил Талалай - Было все, будет все. Мемуарные и нравственно-философские произведения

И вот, наконец, радиофония. Область столь важная для музыкального образования публики.

Несмотря на несомненную пользу, сколько вреда и какую заразу разносит радио своими передачами модных авторов, этих членовредителей музыкального слуха! Как опошляет вкус шансонетками, первобытными танцами, джазом, назойливо врываясь в атмосферу благопристойных частных домов!

Из-за радиофонии теперь, не в пример прошлым временам, весьма редко встретишь кого-нибудь, играющего на музыкальном инструменте. Не то что раньше, когда почти каждая интеллигентная девушка училась игре на фортепиано, когда многие юноши увлекались или скрипкой, или виолончелью… Исчезли эти многочисленные кадры любителей, составлявшие массы истинных ценителей музыки.

Сейчас вместо этого – кнопка аппарата. Длина волны. Чередование великих творцов с создателями новейших какофоний…

И, как в мертвом кинематографе, – отсутствие живого контакта.

Религия и область нравственных норм – высшая сторона духовной культуры. Религиозное мироощущение на всех ступенях жизни народов углубляет сознание, создает чувство ответственности, отвечает в первичном виде на потребность познания окружающих явлений и удовлетворяет чувство красоты в священных образах.

Для дикаря, поклоняющегося фетишам или силам и предметам природы, его религиозные воззрения соответствуют теоретической науке цивилизованного человека; создание идолов, украшение капищ, пышное одеяние жрецов с раскраской их лиц – присоединяют ощущение прекрасного: ритуальные правила, прещения, табу – создают начальные нормы морального долженствования. И во все времена, на всех ступенях роста духовной культуры, в религии сочетаются все эти элементы – истинного, прекрасного, долженствующего, хотя бы в неясном или искаженном виде. Ибо в каждой религии даже в самых начальных ее проявлениях, сквозь муть загрязненных человеческих душ божественное просвечивает в слиянии высших ценностей духа: истины, красоты и добра.

В исторических религиях та или иная сторона этого сочетания выступала вперед, соответственно с характером и духом народа. В религии древней Греции, например, ярко сказывается элемент эстетизма: персонификация явлений природы или отдельных человеческих качеств составляет здесь целый мир художественных образов. Зевс олицетворяет у греков могущество природы и человеческой воли; Арес – физическую силу, Афродита – красоту женственности, Афина – мудрость. На основе этого религиозного эстетизма Платон строит свое величественное учение: художественное созерцание прекрасного на земле приводит душу человека к истинному познанию потусторонних идей.

У древних евреев религиозное мировоззрение, наоборот, мало сочеталось с ощущением прекрасного; но зато тесно сплеталось с божественно-нравственным, с долженствованием, с «Законом», что придавало их религии, сравнительно с греческой, строгий суровый характер.

Христианство же, как религия истинная, окончательная, выявляющая Лик Божий без искажений язычества и без односторонней узости еврейского Закона, – принесло с собой всю полноту Божественного в неразрывном сочетании добра, красоты, истины. И в этой полноте осуществилось в Православии.

Запад же пережил три эпохи:

Средние века – с превалированием формального долженствования. Как в Законе евреев.

Возрождение – с поклонением красоте. Как в Греции.

И новые века – с преимущественным обоготворением интеллекта.

Христианство как Церковь продолжало прочно существовать. Но христианство как общее мироощущение постепенно менялось. Реформация, возникшая для очищения религиозных установлений от засорения интересами земного порядка, в то же время отвоевала для человеческого интеллекта значительную роль арбитра в обсуждении теологических истин. Религиозно-философский рационализм дальнейших времен имеет корни именно в ней. Начавшийся же в Западной Европе прогресс науки, в ущерб религии, постепенно стал приписывать уму все большее и большее значение в решении загадок бытия.

Система Коперника, лишившая человека центрального положения во вселенной, произвела значительное потрясение в общем мировоззрении. Открытия Кеплера, Галилея, Ньютона, Паскаля, установление первых незыблемых законов природы выдвинули интеллект на первое место. Возникший на этом исключительном доверии к разуму рационализм Декарта, Спинозы и Лейбница повлек за собой и рационализацию религиозного сознания христианского общества. По мере открытия новых законов естества божественный Разум становился главнейшим атрибутом Творца вселенной, a человеческий рассудок – единственно истинной основой познания. Все другие стороны Божественной сущности – Добро, с императивами долженствования и с вечным началом любви, Красота, зовущая к восторгам преклонения перед прекрасным осуществлением мира, – отошли на второй план.