Михаил Талалай - Было все, будет все. Мемуарные и нравственно-философские произведения

По вечерам, несмотря на стрельбу и грабежи, многие продолжали ходить или ездить друг к другу в гости обменяться мнениями и узнать новости. Но чтобы не поддаваться панике и выказать презрение к правительству и к большевикам, большей частью говорили не о серьезных вещах, а сообщали новые анекдоты и сценки из жизни в столице.

Рассказывали, например, как в Зимний дворец, где обосновалось правительство, прибыли представители украинской Рады. Один из курьеров, увидев толпу незнакомцев, спросил своего коллегу швейцара: – А это еще кто такие?

– Да кто! Хохлы. Говорят – делегаты Рады.

– Чему ж делегаты рады? Вот дураки!

Или говорили о том, как на улице один пьяный солдат, снимая с бутылки водки сургучную массу, злобно ворчал:

– Проклятые буржуи! Говорят – свобода печати, а водку до сих пор запечатывают!

В общем, все бодрились, старались не падать духом. Не верили, что большевики, даже захватив власть, могут продержаться хотя бы несколько дней. Ждали кого-то, не зная кого; надеялись на что-то, неизвестно на что. Очевидно, должно было произойти чудо. Но чудо, увы, не произошло. 2-я октября, чувствуя, что часы его правительства уже сочтены, Керенский кинулся сначала в Предпарламент, прося помощи против большевиков. Но Предпарламент его не поддержал. Тогда Керенский решил вызвать себе на подмогу казачьи полки. Но казаки, за исключением незначительной части, остались к призыву равнодушными. Вернувшись в Зимний дворец к своим министрам, верховный провокатор успокоил их, что все идет хорошо, что он лично отправится на фронт, приведет оттуда верные ему дивизии, сел в автомобиль и уехал.

С тех пор Петербург этого спасителя России никогда больше не видел. Куда он пропал, не сразу узнали.

A осиротевшие шестнадцать министров, опираясь на юнкеров и на женщин, горделиво ждали исхода событий. Когда с Петропавловской крепости и с «Авроры» раздались первые выстрелы, они благоразумно перешли из передней комнаты Дворца во вторую; когда оцепившие дворец большевицкие банды ворвались внутрь и начали бой с несчастными юнкерами и женщинами, министры перебрались в третью комнату; а когда после короткого сопротивления защитники и защитницы дворца были разоружены, стоявший во главе банды Антонов-Овсеенко 173 173 Владимир Александрович Антонов-Овсеенко (1883-1938) – политический и военный деятель. Принимал активное участие в октябрьском восстании. Был командующим Петроградским военным округом (1917). Главнокомандующий Южного революционного фронта по борьбе с контрреволюцией (1918). Занимал различные посты большевистского правительства. Репрессирован. нашел шестнадцать соратников Керенского уже в последней комнате, где и объявил их арестованными.

Так закончилась краткая эпопея интеллигентской власти, сменившей в России царскую власть. Странно все это вышло и неправдоподобно.

Весь экстракт русского таланта и гения был выдвинут февральской революцией. Все самое лучшее, все самое мощное, все самое выдающееся могла дать из своей среды великая русская интеллигенция, оказавшаяся полновластным хозяином страны после отречения Императора.

И что же? Где гении? Где таланты? Где мудрые земские деятели? Кроме гоголевских и чеховских персонажей – никого…

И так обидно все рухнуло, напоминая до некоторой степени падение царизма. Бюрократическая власть закончила свое существование сумасшедшим Протопоповым. Интеллигентская власть завершилась маниаком Керенским. Однако, значительное различие, все-таки, было: как никак, царский период от смутного времени, несмотря на свои несовершенства, тянулся более трехсот лет. A период интеллигентского правления, от смутного времени февральской революции, несмотря на все свои совершенства, занял промежуток времени гораздо меньше трехсот дней.

Тотчас же после переворота типография наша была захвачена большевиками, и «Новое время» вместе с «Вечерним временем» не могли уже выходить даже под новым названием.

Сотрудники по-прежнему собирались в редакции и обсуждали создавшееся положение. Некоторые из молодых делали наивные попытки добиться освобождения типографии и получить разрешение на возобновление издания, – но, разумеется, безуспешно. Пришлось, таким образом, приступить к ликвидации дела. Все имевшиеся в распоряжении издательства наличные суммы были распределены между постоянными сотрудниками и служащими. И только теперь, когда все конторские книги оказались проверенными, выяснилось, как широко и в то же время бесхозяйственно велось «Новое время». Задолженность сотрудников в смысле непокрытых авансов исчислялась в сотнях тысяч рублей; кроме того, некоторым старым корреспондентам в провинции и заграницей жалование автоматически высылалось в продолжение многих лет после их смерти и неизвестно кем получалось.