Сергей Захаров - И восстанет мгла. Восьмидесятые

Алешиному папе новый родственник, видимо, показался вполне симпатичным, нормальным, да и на личную жизнь тещи ему было, по большому счету, наплевать. Он не был высокого суждения о ее уме, что выкинутый фортель — брачный союз в шестьдесят с лишком лет — только подтверждал.

— Пойдем, дядь Вить, покурим, что ль? — после очередной стопки, отломив капельный кусочек балыка, занюхав и быстро зажевав, предложил он с приязнью.

Невзирая на пол-литра в крови, двужильный Чекан бодрячком встал из-за стола и трезвой уверенной поступью вышел во двор с будущим зятем.

— Дядь Вить, а на хрен тебе на седые колена все это надо? — угостив сигареткой, прикурив сам и затянувшись, слегка сощурив при этом серые, чуть навыкате, глаза, без обиняков да излишней дипломатии вопросил Панаров.

— Ты знаешь, сынок, — форсируя семейные отношения, задушевно ответил тот, выпуская через нос плотные струи дыма, — коленки-то седые, а вот бабу еще охота. Особенно после баньки. Всяких шалав залетных водить не хочу. Опоят да вынесут из дому все. А Маня еще вам, молодым, фору даст. Я к сестре своей двоюродной в Пелагеевку ездил, к Аксютке — соседка ее, там с ней и сошелся… Да и кому я все оставлю? У меня на сберкнижке — десять тышш, — доверительно понизив голос, возвестил Чекан, твердостью «ш» только усиливая впечатление от солидности суммы.

Через неделю сестры со своими мужьями собрались вместе на совет у Панаро-вых — обговорить нежданный-негаданный залет в голове пожилой матери.

— Да что вы головами-то качаете — путный мужик! — маслянисто улыбаясь, миролюбиво заявил Борька. — На Волгу будем ездить, рыбачить… Правду ведь говорил: вот что случись с ней, с одной, зимой — ведь до весны не узнаем!.. Все равно ее рано или поздно в город придется перевозить… Иль ты к себе ее хочешь забрать? — нежданно обернулся он к супруге.

Та, видно, не была готова к подобному повороту разговора.

— Почему хочу — куда мы ее, самим развернуться негде, — растерянно и недовольно промямлила она, с упреком косясь на неделикатного мужа. — С твоими телевизорами поломанными в каждом углу… Бардачина везде, и места нет.

— Ну вот! А тут у мужика дом свой, больничка под рукой, магазины в деревне… — торжествуя, подвел итог невозмутимый Пегий.

— Водку он больно лихо в башку запрокидывает, — неодобрительно, с сомнением покачала головой Надежда. — Боюсь, сопьются они там вдвоем в Переволоках. За пятьсот верст ведь не уследишь…

— Так путейцы на железной дороге все отродясь пьют — и пить умеют, — подал голос Артем, из-под черной челки на глазах коротко взглянув на Надежду. — Ты знаешь, что такое — на путях зимой в минус тридцать день-деньской?.. Там без водки не выживешь. Я бы и то поддавать начал… Но и закалка путейская потом на всю жизнь. Толька вон говорил: его уж пошатывало, а Чекан — огурец огурцом, выносливый.

— Ладно, увидим, жизнь покажет, — неопределенно заключила Панарова.

Помолчав мгновение, с угрозой дочерней ответственности в голосе добавила:

— Узнаю, что пьют вдвоем — поеду и заберу обратно.

Мнения Наташки, как младшей, никто не спрашивал. Дедушка Витя враз проникся к ней отеческими чувствами и наделил подарков больше, чем другим дочерям.

Артем, не скрывая, радовался заманчивой перспективе иметь дом на Волге и доступ к запасам копченой, вяленой и сушеной рыбы от нового тестя.

Алеша в награду за свое молчание о летних приключениях получил то, о чем давно лелеял несбыточную мечту — роскошнейший набор-конструктор из сотен ценных металлических и пластиковых деталей, с пухлой инструкцией по сборке десятков разных моделей всего, что ездит, плавает и летает. За такое сокровище стоило пострадать — весь страх, все слезы и все отчаяние заплутавшего в лесу ребенка почти забылись, изгладились, выветрились из памяти либо укрылись где-то глубоко внутри и почти не вспоминались. Это случилось как бы не с ним.

Детский разум умеет жить не прошлым иль будущим, а здесь и сейчас, предавать забвению само время и искренне наслаждаться негаданными радостями, что жизнь подчас приносит в шесть лет.

Едва новобрачные попрощались с родителями Алеши, отправившись в свадебное путешествие в Переволоки — вдвоем обживать нехитрый быт вдовца, как вот уже внук обнимал вторую бабушку, приехавшую с дедом из Новиковки погостить у старшего сына. Обнимать было непросто — бабушка отличалась благородной полнотой, так что он, скорее, преданно распластался с раскинутыми в стороны руками на ее необъятном животе.