Сергей Захаров - И восстанет мгла. Восьмидесятые

В кассах только что вывесили табличку «Обед», дожидаться на улице у дверей оштукатуренного и выкрашенного в салатный цвет строения придется часа полтора. От крылечка не отходило человек пятнадцать, занявших очередь и твердо решивших — как когда-то славный командующий Первой революционной армией Восточного фронта Тухачевский, державший оборону в этих самых кассах в восемнадцатом — стоять до последнего.

Вокруг оборонявшихся лежало столько напичканных сумок, охотничьих рюкзаков и узлов, что и уйти-то со всем скарбом — далеко не уйдешь. Исконные жители окрестных сел и деревень наведывались в райцентр, чтобы впрок закупиться мануфактурой. Выбрасывать лишний раз деньги за билет на автобус было непростительным расточительством. Накупали, нахватывали товара ровно столько, сколь удавалось впихнуть, втиснуть и дотащить до здания автовокзала.

— И что, мы здесь до вечера с мордвами простоим? — без энтузиазма вопросил воззрившуюся на него толпу Панаров. — Пошли пешком, здесь каких-то километров десять-двенадцать, если по прямой, через лес… А автобусом еще час трястись по жаре с этими вон…

— Алешке тяжело будет идти, не дойдет дотуда, — засомневалась Надежда.

— А мы полегоньку, с перекурами — часа за три-четыре дойдем, — пообещал Анатолий. — В автобусе, в духоте ему еще хуже будет.

Алеша радостно поддержал папу.

Посадив на плечи Леночку, взяв в обе руки по сумке, Панаров бодро зашагал по тротуару прочь от кассы по направлению к родному селу.

Идти пешком для Алеши и вправду оказалось нетрудно. В самой Сумзе еще чувствовалась жара. Громыхавшие мимо грузовики обдавали их клубами выхлопных газов и взвивавшейся пыли. Дома однообразно тянулись в линию, ничем не отличаясь от бахметьевских. Но, выйдя на раздолье в поле, семья вздохнула на пригорке полной грудью, окинула взором неоглядные холмистые просторы, зеленевшие озимыми, пестревший, переливавшийся впереди весенними пастельными оттенками чуть с просинью, лес и ходко зашагала под горку.

В лесу сделали привал, отобедали, сестренка мало-мальски вздремнула.

Пройдя тенистой стежкой, знакомой Панарову сызмальства, семья вышла к реке, за которой виднелась вдали Новиковка.

— Я знаю, где брод, — уверенно направился вдоль берега Алешин папа. — Там мелко.

Метрах в ста река круто загибала и разливалась вширь на каменистом перекате. Здесь и вправду было мелко — взрослому чуть выше половины бедра. Но течение на изгибе зримо ускорялось, припоминая игристую горную стремнину.

— Не бойся, — подбодрил сына папа, — иди ровно за мной… Я пока Леночку перенесу.

Алеша с опаской вступил в воду, шаг за шагом погружаясь в хладное течение быстрины. Плавать он не умел.

Преодолев где-то с половину, неотрывно глядя на гребни зыбившихся вокруг волн, мальчик вдруг почувствовал, что вода его подхватила и повлекла вниз по течению — изломанная кайма суши поплыла в другую сторону. Он запаниковал и замер на месте. Там, где папе и близко не было до пояса, ему вода доходила до груди.

— Меня уносит! — закричал он, уставившись глазами на бурлящий поток стрежня кругом себя.

Анатолий встал, обернулся вспять и засмеялся.

— Не бойся, никуда тебя не уносит, — успокоил он. — Это кажется так. Шагай за мной.

Но Алеша не мог ступить ни шагу. Как только он поднимал ногу, голова начинала кружиться, и он насилу удерживал равновесие, чтобы с размаху не плюхнуться в воду, которая враз бы покрыла его с головой.

— Меня уносит! — опять прокричал он с отчаянием.

— Толя, возьми его! — раздался встревоженный голос мамы за спиной, оставшейся с вещами на траве. — Перенеси Леночку и вернись за ним.

— Что еще за дурь?.. Десять лет пацану, а воды боится! Сам перейдет! — отрубил тот.

Но Алеша не двигался с места. Он с ужасом понял, что и обратно, к маме, вернуться не сможет. Приподымая ногу, он тут же клонился вбок против течения и начинал падать. Мама осталась на одном берегу, отец, опустив на песок сестренку, возвышался на другом. Он был один на один со стихией и не знал, что делать.

— Ты долго там стоять, как пень, будешь? — начал сердиться папа. — Если сам не осилишь — всю жизнь воды будешь бояться… Вперед! Упадешь — я тебя вытащу… Давай, не бойся!

— Сынок, тебе долго в холодной воде нельзя, простудишься! — заботливо горланила позади мама. — Иди, не бойся!.. Ты сможешь!

Алеша разозлился… На отца: «Лучше б ты меня плавать научил!» На мать: «Отойти от сумок и пойти за мной нельзя?» На воду, с шумом уносившую его вдоль берега. На себя — такого слабого, неловкого и трусливого.