Николай Васильев - Три жизни одного из нас [СИ]

— Благородный вермут — и простецкая лапша… Может, их все же поврозь?

— Ладно, графьев здесь нет… Или «Карцев» — графская фамилия?

Часика через два, когда все наличное было выпито и съедено под балагуристые разговоры, Митяй и Владимир завозились и стали обуваться, нерешительно поглядывая в сторону Карцева.

— Может и ты с нами, Серега? — предложил великодушный Митяй. — Сегодня в «гареме» (так многие звали женское общежитие) не абы что, а день рождения. У Светы. Между прочим, ожидаются какие-то ее подруги со стороны…

— А что? — вдруг согласился Карцев. — Все же без женщин жить нельзя на свете… Только как быть с подарком?

— Обойдется! — отрезал Протоиреев. — Кто ей полку недавно сделал, разве не мы?

— Вы, вы. Но меня средь вас не было. Вот что: подарю я ей свою чашку из дымчатого стекла…

— Ты что? Она ж одна на всю округу…

— Вот и хорошо. Теперь у нее будет одна такая. Надеюсь, оценит.

— Э-э, ты о чем это? Там ведь другой Серега топчется…

Появились они в самый раз: именинница и гости уже разрумянились, захмелели, и теперь им хотелось танцевать, — но мужчины были явно в дефиците. И вдруг сразу трое, да еще хоть куда! Раздались приветственные возгласы, одобрительные шлепки, полилась водка в штрафные стаканы…

— Ни-ни, — запротестовал Митяй. — Мы сегодня пьем только вино и то символически. Ибо вот здесь уже булькает, — и он показал где.

— Ничего не знаем, штраф есть штраф! — осадили их, но водку заменили вином. — До дна-а, а то именинница расти перестанет!

— Куда уже ей расти? — вполголоса бормотнул Митяй, но его услышали и дружно заржали: Света как раз была рослой девушкой.

Улучив момент, Карцев пробрался к ней и вручил чашку.

— Ой, какая прелесть! Почти как ваша… Я давно такую хотела!

— Что ж, мечты должны иногда сбываться. И тут же сменяться новыми, чтобы не пропадала тяга к движению — как у того ослика с морковкой на удочке…

— Ну, Карцев, вечно у тебя шутки двусмысленные, даже не знаешь, то ли улыбаться, то ли хмуриться!

— Прости, Светочка, в самом деле зарапортовался… А что это за дамы незнакомые тебя обсели?

— Это не дамы, а мои подружки по медицинскому училищу. Я ведь не сразу в вашу геологию попала, просто так судьба повернулась… Так что иди, приглашай их танцевать: уж в этом деле ты мастак…

— Если ты сейчас сказала не двусмысленность, то я в двусмысленностях ничего не понимаю! — распростился с ней Карцев и двинулся в соседнюю комнату, приспособленную сегодня под дансинг.

После смены ряда партнерш он взял в объятья еще одну медичку — на первый взгляд излишне буханистую — и вдруг ощутил к ней сильное влечение. Ее объемная, слабо стесненная лифом грудь мягко прильнула к его груди, а полные, нежные ляжки восхитительно облекали в движении его колено и бедро. Обнаженные руки мягко лежали на его плечах, а когда он в приливе чувств как бы поднырнул под них, она согласно обняла его за шею. Ах, какие волнительные мгновенья они сейчас переживали, тесно впаявшись друг в друга и лишь слегка покачиваясь и переступая! Длить бы их да длить! Но музыка, конечно, смолкла. Все пары распались, а они продолжали стоять в объятьи.

— Юля-а! — игриво позвал женский голос. — Ау-у! Ты не потерялась?

— По-моему, ее нашли! — тут же поддержал другой. — Вишь, как вцепился!

Карцев полуобернулся на голоса и слабо улыбнулся:

— Ау, девоньки! Бегите в лесочки по свои грибочки! А мы с Юлей пока здесь отдохнем!

Музыка вновь явилась, они затанцевали, но прежнее опьянение ослабло, момент ушел.

— Пойдем подышим! — шепнул Карцев на ушко незнакомой Юле, она глянула испытующе ему в глаза и поддалась тяге его руки.

На темном, скрипучем от мороза крыльце они сразу стали целоваться, причем Карцев жадно, беззастенчиво, быстро мял нежные плечи, спину, бедра, ягодицы, но когда перешел на грудь и пах, Юля выгнулась и оттолкнула его.

— Нет, нет, не надо этого!

— От тебя невозможно оторваться! — жарко зашептал охальник. — Все во мне просто кипит! И ты, — я же чувствую! — зажглась… Ведь мы не юнцы какие-нибудь, все понимаем и все можем себе позволить… Или ты замужем и сверх поцелуев остальное под запретом? — спохватился он.

— Не-ет, я в разводе, — нехотя призналась Юля. — Но вот так, первому встречному отдаться разве дело? К тому же в любви мне всегда нравилась романтика: прогулки, пылкие речи, нежные объятья…

— Распрекрасно. Завтра же и начнем все это проделывать в нашем пейзанском бору. Или ты предпочитаешь городские стриты и авеню, с заходами в кафе?