Николай Васильев - Три жизни одного из нас [СИ]

Через полчаса весь груз был компактно размещен в лодке, завернут в брезент и обвязан веревками. Сверху под веревки было засунуто непременное ружье, в щель под брезент запихнута полевая сумка Карцева с топографическими картами и даже оставшиеся сухие поленья понатыканы под веревки вдоль бортов — а как же! Карцев и Чебураха в раскатанных болотниках и фуфайках, с шестом и веслом соответственно, уже собрались оттолкнуть лодку от берега, впрыгнуть в нее и плыть, как вдруг геолог, мысленно листавший список их небогатого хозяйственного инвентаря, спросил обеспокоенно:

— Витя! А мы пилу погрузили? Что-то не припомню…

— Вроде нет… — расширил глаза Чебураха.

— Тогда вяжи лодку, пошли искать! Она, наверное, под снегом лежит.

Если вы бывали в турпоходах и однажды утром обнаруживали, что лагерь покрыт снегом, то, конечно, с проклятиями искали многие плоские предметы, которые еще вчера валялись по лагерю на виду и никаких проблем не обещали. А тут пила, самое плоское из плоских… И ведь ногами ее не поищешь — долго ли порвать сапог о коварные зубцы…

Не меньше получаса все более стервенеющие путешественники пахали палками территорию лагеря, исчертив каждый квадратный дециметр снежного покрова — безрезультатно.

— Куда ж эта сволочь могла подеваться!? — проскрежетал зубами начальник.

— Может, висит где? — робко заикнулся рабочий.

— Висит? — Какое-то смутное воспоминание шевельнулось в голове Карцева. — Мы когда ею последний раз пользовались?

— Да когда листвяк сухой на дрова спилили. Там еще комель порядочный остался — в резерв.

Карцев звучно треснул себя ладонью по лбу и взлаял сухим смехом:

— Конечно! Я же сам ее там оставил, чтоб взад-вперед не таскать. Придурок… Ну, подожди, я сейчас.

Сплыли нормально: речка была не порожистая, достаточно глубокая и без заломов. Лишь пару раз на перекатах приходилось вставать в воду и тащить лодку да однажды их вынесло на большой плоский подводный камень, плохо различимый на фоне потемневшей воды. Высадились, как и планировали, в шести километрах ниже первого лагеря, на похожей терраске — и вновь началась привычная карусель работ по оборудованию лагеря. В результате, когда и палатка, и кострище, и грузовой склад, и поленница дров были готовы, им даже показалось, что никакого сплава не было: настолько второй лагерь был подобен первому. Лишь черный силуэт лодки, вытащенной на берег и опрокинутой вверх дном, вносил разнообразие и подтверждал: был сплав, был.

Работы здесь предстояло на два маршрутных дня. Снег за день почти истаял, при тихой погоде проглядывало солнце, значит, можно было надеяться, что завтра первый маршрут состоится.

— Как ты думаешь, Андреич, — спросил перед сном обеспокоенно Чебураха, — тот медведь сюда не примотает?

— Не должен, Витя, — успокоительно ответил Карцев. — Здесь уже не его участок.

— Разве у них есть участки? — удивился Витек.

— Конечно. Вся тайга ими поделена, хоть и без договоров. И со своих участков чужаков они нещадно гоняют.

— А мы для них не чужаки?

— Мы? Мы для них другой вид и потому не конкуренты. Как для нас собаки или муравьи. Нас замечают лишь потому, что мы иногда в них стреляем, а также когда у них животы с голодухи подводит. Ведь перед тем, как лечь в берлогу, медведю надо нагулять жир — и чтоб его хватило до весны. Если лето хорошее, урожайное в отношении ягод и орехов, тогда все в порядке. При плохом лете ему обязательно надо завалить лося и его скушать — оленем тут не обойдешься. И пока этого не случится, медведь не ляжет. Уже по снегу бродит, шатается по тайге и тогда уж на всех бросается, кто подвернется. В том числе и на людей. Потому и называется «шатун». До весны они, как правило, не доживают.

— Так, может, то и был шатун?

— Вряд ли. В берлоги, как мне говорили, медведи недели через две-три лягут. Да и лето было вполне урожайным, так что мы им сейчас без надобности.

— Вот кака закавыка… Мне, вообще-то, с вами понравилось работать, ничего что тяжело. Я бы не против и на следующий год поехать — а вдруг он неурожайным будет?

Прогноз не подвел: утро выдалось ясным, хоть с морозцем. Карцев вновь посидел перед выходом над картой, наметил пути подхода, отхода и сам маршрут: вроде, должны уложиться до темноты, лишь бы опять не врюхаться в завалы. Уже собравшись, он сказал Чебурахе:

— Знаешь, Витя, может, сегодня в шлихах и золото подцепим: в этом районе в нашей речке предшественники нашли золотинку.