Олег Радзинский - Боги и лишние. неГероический эпос [litres]

Это наш окончательный ответ.

Сам не знаю, зачем я купил машину. В Москве с машиной одни проблемы. Во дворе не запаркуешь: только для жильцов, а моя хозяйка Инесса Евгеньевна ( стулья итальянские черные лакированные с кремовыми кожаными сиденьями — 6) не подала в свое время заявку на парковочное место. Потому мне пришлось договариваться с Аслаханом – милым словоохотливым распорядителем нашего двора. Сто́ит дорого, даже для меня, а что поделаешь: вокруг Смоленской не запаркуешься.

– Меньше не могу, – сочувственно объяснял Аслахан, качая рыжей головой. – От себя отрываю. Самому парковаться негде. Все людям раздал.

В центре двора – беседка. Там она меня и ждала.

После той ночи мне часто казалось, что девушка-наваждение мне приснилась, привиделась. Она и была как сон – ускользающий, без имени, речной туман поутру. Солнце вышло, жизнь началась, туман испарился, не вынес жарких желтых лучей, и сна больше нет. Лишь в памяти живут обрывки неявья – скольжение губ, ласка пальцев, слияние тел. Соитие, но не как в словаре – половой акт, а как соитие рек, ручьев, соединение в одно. Приснилась, слилась со мною и затем растаяла при свете дня.

Девушка-наваждение уже полгода жила в моем сне. А теперь сидела в свежепокрашенной в приятный желтый беседке посреди заставленного машинами двора и ждала меня. Наяву. Хотя еще не стемнело. Ночь не вступила в свои права, и реальность дня – весомая, грузная, четко обозначенная реальность – обступала нас со всех сторон. Нам не было места в этой реальности, потому я молча взял ее за руку и повел к себе, пока она снова не исчезла.

Мы поднялись на лифте, не разговаривая, не отрывая глаз друг от друга: мне казалось, что пока я на нее смотрю, она останется со мною. Вошли в мою – не моюґ квартиру. Я не стал включать свет.

– Даша, – сказала девушка. – Даша.

Я кивнул. Она стояла не двигаясь – в короткой бежевой кожаной куртке поверх вязаного мини-платья с широким воротом, открывающим длинную шею. Я взял ее руку и поцеловал ладонь. Даша закрыла глаза. Я поднял ее и понес в спальню. В окна за нами подсматривали неожиданно спустившиеся сумерки, словно знали, что наступило наше время – меж светом и тьмой.

Позже, когда ночь зажгла и затем погасила окна соседних домов, мы начали разговаривать. Я принес бутылку Chateau La Combe и бокалы; неловко открыл и пролил на красивое белье, купленное в магазине “Бельпостель”.

– Алан, дай мне. Ты ничего не умеешь.

Ой.

Даша сидела, скрестив ноги – нагая. Ее тело блестело, словно намазанное маслом. Я сел напротив, облокотился на спинку кровати. Мы чокнулись.

– Нас преследует алкоголь, – вздохнула Даша. – Первый раз пили и сейчас пьем. Только и делаем, что пьем. И в тот раз, и в этот.

– Не только.

– Это – тоже алкоголь. Еще хуже – наркотик. Я после тебя на стенку лезла, как ломки у наркоманов.

– Справилась?

– Нет, как видишь. Потому и пришла. Прибежала.

Я потянулся ее поцеловать.

– Нет, – строго сказала Даша. – Не трогай меня, а то мы никогда не допьем эту бутылку. И не смотри на меня. Это еще хуже.

Я закрыл глаза: не смотреть так не смотреть.

Я почувствовал, как она забрала у меня бокал – звук стекла, поставленного на тумбочку. Затем ее влажные, пахнущие вином губы у меня на шее, целует, целует, жаркий шепот: не открывай глаза, не открывай глаза . Кончик языка вдоль моих губ, и ушла, пропала, губы заскользили по груди, животу, иногда задерживаясь, иногда лишь прикасаясь, пробегая по мне, словно шорох. Ее тонкие длинные пальцы мучили, томили и, наконец, уступили место губам.

Я не открывал глаза. Я послушный.

Мы все-таки допили вино. К утру.

Когда почти рассвело, посерело, и свет – тайком от цепляющейся за жизнь ночи – начал прокрадываться в глухие от сна дворы, Даша закуталась в мягкий теплый плед с кисточками и пошла осматривать квартиру. До этого она видела только спальню. И то во тьме.

– Алан, – сказала Даша, – у тебя совсем неуютно. И отвратительная мебель. Какая-то средиземноморско-новорусская безвкусица. Как ты мог это купить?

Я рассказал про Инессу Евгеньевну. Еще одна женщина в моей жизни.

– И у тебя нет никакой еды… – Даша закрыла холодильник. – Что ты ешь?

– Ты голодная?

– Ужасно. Я вообще много ем.

Я предложил заказать еду.

– Нет, я скоро должна идти. Мне сегодня еще ехать за город. Съемки скоро. Нужно закончить интерьеры.

Я кивнул. Обнял ее.

– Уйди, – сказала Даша. – Сейчас же.

Прижалась ко мне, обняла.