Олег Радзинский - Боги и лишние. неГероический эпос [litres]

Бой шел неровно – хаотичными очередями, то расплываясь по флангам, то концентрируясь на одном участке. Спецназовцы оказались внутри подковы, окруженной вышками, с которых восставшие вели прицельный огонь.

Как Довгалев и рассчитывал, разъединенный спецназ потерял в огневом преимуществе: группа Колобова, занявшая рубеж с другой стороны колонии, не успела подойти на подкрепление Куршину, и, главное, бойцы спецназа перед воротами располагались на открытом пространстве, и спрятаться от автоматного огня сверху им было негде. Разве что нырнуть в студеное озеро и замерзнуть в холодной воде.

Когда началась стрельба, Кольцова, как учил ее Довгалев, распласталась вдоль стены, прижавшись к ней, слившись с твердым камнем, словно в него вросла. Она старалась держаться за спиной у Семененко, который, припав на колено, выпустил очередь не по спецназовцам, а по противоположной стене – перед заревевшим от страха медведем. Медведь повернулся, зарычал, словно криком, и бросился обратно в раскрытые ворота, где потерявшие командира спецназовцы пытались перегруппироваться, отстреливаясь от огня сверху. Спецназовцы отвлеклись на медведя и попятились к воде еще больше.

Как только медведь побежал к воротам, Хубиев и Семененко двинулись параллельно с ним вдоль своей стены, не стреляя по спецназу и не привлекая к своему продвижению внимания. Они, по замыслу Довгалева, должны были приблизиться к позиции противника как можно ближе, не обнаруживая себя. За ними, хоронясь за их спинами, двинулись заложники: Кольцова и начальник колонии уже без повязки на глазах.

У ворот группа разделилась. Хубиев спрятался за раскрытой створой, Семененко же бросился через широкий двор к другой створе. Укрепившись, Семененко повел по отошедшим к воде бойцам стрельбу – короткими очередями, оттягивая огонь на себя. Хубиев подождал, пока спецназовцы, отвлеченные Семененко, ввяжутся с ним в перестрелку, обернулся на стоявших за его спиной заложников: пора.

Начальник колонии сбросил на землю незастегнутые наручники и молча протянул раскрытую правую ладонь Хубиеву. Тот усмехнулся и, вынув из-за ремня пистолет “Грач”, вложил в ладонь. Начальник кивнул и выстрелил Хубиеву в лоб. И сразу еще раз – в неуспевшее упасть тело: контрольный.

Хубиев лежал на земле, удивленно глядя на Кольцову мертвыми темными глазами. Довгалев нагнулся и, не торопясь, уважительно, осторожно, словно не хотел будить, забрал у него автомат, разогнув пальцы мертвых белых ладоней. Затем встал на колено и, аккуратно прицелившись, двумя очередями перерезал припавшего на одно колено к ним спиной Семененко. Тот согнулся и упал лицом в землю. Кольцова не видела его глаз и так и не узнала, удивился ли он.

– Старшина! – закричал Довгалев. – Старшина! Сюда – во двор! Я прикрою огнем!

И дал короткую очередь по вышкам из-за створы ворот.

Старшина спецназа Баскаков оценил ситуацию: на берегу он оставался в открытой позиции, без прикрытия, и терял бойцов, а внутри тюрьмы был шанс на равный бой. Кроме того, за это время группа Колобова, которому он сообщил по рации, что происходит, подойдет и отвлечет огонь с вышек на себя.

– За мной! Пошел, пошел! Пошел! – скомандовал Баскаков.

Спецназовцы под трассирующими очередями из довгалевского автомата, перепрыгивая через прошитый пулями труп медведя, бросились в раскрытые настежь двери бывшего монастыря острова Смирный. Довгалев подождал, пока они забегут в тюрьму, нагнулся и обмазал левый рукав форменного кителя о рану на разнесенном пулями лбу Хубиева. Рукав стал бурым от крови. Взглянул на стоявшую за его спиной Кольцову.

– Оставлять нельзя было, – объяснил он: – Валид моих бойцов за пять лет войны столько положил, что ихними телами можно площадь мостить. Я бы его и мертвого из могилы выкопал и расстрелял.

Кольцова смотрела на белые кисти Хубиева: словно руки замерзли от холода. Ей хотелось его потрогать. Она до этого не видела мертвых, кроме отца в гробу. Перед тюрьмой появилась вторая группа спецназовцев и сразу попала под обстрел с вышек.

– Лейтенант! – закричал Довгалев. – Сюда! К нам! За ворота!

Колобов проскочил за ворота и присел на корточки рядом. Осмотрелся вокруг.

– Гляди, старлей… – Довгалев говорил медленно, морщась словно от боли, хороня руку в крови. – Я как старший по званию принимаю на себя командование операцией. Оставь мне двух бойцов – видишь, задело, мне в госпиталь нужно, и я с ними прикрою вас на входе. Твоя задача снять снайперов с вышек: огонь на поражение, они не сдадутся.