Анатолий Курчаткин - Потрет женщины в разные годы

Лида поднялась со своего места.

– До свидания, Виктор Витальевич. Спасибо.

– За что спасибо. Она ведь и в самом деле моя дочь. – Виктор Витальевич двинулся в прихожую. И, выходя из комнаты, крикнул: – Аня!

Лида, вслед за матерью пошедшая было провожать Виктора Витальевича, остановилась. Она там была не нужна. Они с Виктором Витальевичем попрощались – и этого было обоим достаточно. Хотя они с Аней и сестры, но дочь ему – лишь Аня…

Впрочем, зазвонил телефон на журнальном столе. Так что Лиде вроде как следовало даже остаться в комнате.

– Алле! – сняла она трубку.

Это был Миша, Анин мальчик. Он просил ее к телефону.

Лида замялась:

– Знаете, Миша… – и решила, что не нужно сегодня Ане никаких телефонных разговоров. – Знаете, Миша, лучше вы позвоните ей завтра. Она не очень хорошо себя чувствует. Ей сейчас не до разговоров.

Миша настаивал и так был напорист, так требователен, что Лида заколебалась:

– Что-то случилось, Миша? Важное? Или может все-таки подождать до завтра? Ей, правда, не до разговоров и свидания сегодня. То, что вы рядом здесь и из автомата звоните, вовсе не значит…

Она не договорила – Миша там, в автомате, нажал на рычаг. «Пи-ип, пи-ип», – коротко засигналило в ухо.

– Странно. И не попрощался даже, – опуская трубку, обескураженно проговорила Лида.

Она не успела отнять от трубки руки, как телефон зазвонил вновь.

– Алле! – снова сказала Лида.

Ей ответили, и лицо ее, и без того имевшее сегодня отрешенно-замкнутое выражение, как закаменело. Несколько раз она пыталась что-то сказать, но ничего у него не выходило. Наконец голос все-таки повиновался ей.

– Да нет, это я, – сказала она. – Я, да. Узнала, конечно. Странно было бы, если бы не узнала… – Умолкла, слушая, и ответила: – Нет, Андрей, я не еду. А что у тебя чемодан уложен – это хорошо, ты поезжай. Мой билет сдай, до поезда еще есть время, успеешь. – Опять умолкла, слушая, но просто сидеть и слушать, ничего не делая, было сверх ее сил, и она встала, взяла телефон и, то отнимая, то вновь прикладывая трубку к уху, принялась ходить возле журнального стола туда-обратно. – Я не в состоянии, Андрей, – сказала она наконец, – выяснять сейчас отношения. Да и нечего выяснять, Когда все ясно, что выяснять? И не нужно ко мне приезжать. В этом нет смысла. Я не пое…

Ей снова не удалось договорить – как только что Миша, Андрей Павлович, не став слушать ее, повесил трубку. Какое-то мгновение, с аппаратом в одной руке и трубкой в другой, Лида недвижно, с каменным лицом стояла в той позе, как ее застиг сигнал разъединения, затем медленно повернулась к журнальному столу, положила на телефон трубку и медленным осторожным движением поставила аппарат на свое обычное место.

За время, что она разговаривала по телефону, Виктор Витальевич оделся и ушел. В тот миг, когда Андрей Павлович прервал разговор, Лида услышала, как щелкнула замком, закрываясь, входная дверь. Между Ниной Елизаровной и Аней, едва дверь захлопнулась, тут же вспыхнул громкий, яростный спор. О чем именно они спорили, хотя разговор и шел на самой высокой ноте, до Лиды никак не доходило, пока они не появились в комнате.

– А зато я ее наказала, и она теперь будет знать! – достиг, наконец, ее слуха Анин голос.

– Нет, с нее как с гуся вода! – воскликнула Нина Елизаровна. – Тебя что, эта история ничему не научила?

– Не отдам я ей ее джинсы! Как прошлогодний снег она их у меня увидит.

Нина Елизаровна сорвалась в крик:

– Да тебя хоть что-нибудь в жизни, кроме тряпок, интересует? Хоть что-нибудь кроме?!

Лида не выдержала. Невозможно было слышать этот их базар.

– Мама! Прошу тебя! Ты все-таки старше… Вы сейчас стоите друг друга!

Нина Елизаровна метнула на старшую дочь гневный взгляд, но все же Лидины слова подействовали на нее.

– Может быть, – беря себя в руки, – проговорила она. Может быть… Но я мать, и я несу за нее ответственность… И я никогда не была такой, я не могу ее понять. Как можно без всякой цели? Я всегда, всю жизнь знала, что мне нужно. Всю жизнь, всегда я хотела быть самостоятельной. Ни в чем и ни от кого не зависимой, Чтобы никто и ничто не подавляло мою личность.

– И что она, твоя самостоятельность? – в Анином тоне не было прежней агрессивности, но зато он сделался обличающим. – Водить экскурсии по музею? «Посмотрите сюда, посмотрите туда, обратите внимание на то…» Все! Стоила овчинка выделки.

Нина Елизаровна решила не реагировать на Анин выпад.

– А ты почему, собственно, не собираешься? – обратилась она к Лиде. – Тебе ведь уже выходить скоро.