Вадим Месяц - Искушение архангела Гройса

– Ластовский, валим отсюда, – заорал я, но закончить фразы так и не успел.

Туристический «Ми-1» рухнул на берегу Нарочи в районе Гирынов, как наковальня в навоз. Мишаня превратился в мягкую, туманную птицу: взял меня на грудь, перенес через смерть и положил на теплую землю. Когда я пробудился и осмотрелся по сторонам, понял, что где-то здесь должна жить Вечная Бабушка. Я вылез из-под обломков вертолета и побрел в сторону ее дома. Об архистратиге Михаэле волноваться смысла не было, а судьба Ластовского меня не интересовала.

Вертолет завалился набок, лопасти его винта все еще стригли крапиву, разбрасывая виноградных улиток во все стороны. С бабкой я был знаком шапочно, но решил зайти на ее заброшенный хутор в поисках сигареты. Я слышал, что она добрая женщина.

– Мамо! – воскликнул я на всякий случай. – Бабушка! Это я, Сережа! Вы меня помните? Мы были у вас с маленьким сыном…

Я прошел в избу, поплутал в темноте, пошел на запах старого, мертвого тела. Железная бабушка умерла на столе собственного дома, полностью лишилась плоти, но сохранила в обрамлении пухового платка материнскую улыбку. Маленькая, легкая, будто соломенная и годная разве что на растопку печи, она лежала на столе. Я достал из фартука старухи полпачки папирос «Казбек», поцеловал ее в высохший лоб, вышел из дому и двинулся через чертополох к озеру. Около домов «новых русских» навстречу мне вышло несколько крупных свиней, но я не стал стрелять, сберегая патроны. Логика развития событий вела меня к татарскому кладбищу, которое многие из местных жителей в силу неосведомленности считали еврейским.

Дорога шла среди берез. Белые подруги виляли бедрами, звали к себе. Я шел к мусульманам. Казалось, я понял наконец, как устроена схема поведения небесного воинства. Они поднимают из могил всех, кто годится на подмогу. Нас для священной войны слишком мало. Нужны помощники, единомышленники – разница в религиях здесь ни при чем. Если мои чуваки достанут последний камень, то, скорее всего, принесут его на татарское кладбище. Иных святынь поблизости не найти. И потом, с исламом мы почему-то не работали. Я не мог знать всего плана по воскрешению из мертвых, но не удивлюсь, если восстановление каких-нибудь суфийских или буддистских ценностей также было целью архистратига Михаила и Федора Теляка.

Я подошел к большой решетчатой ограде с каллиграфическими отметинами арабской вязи на стальных щитах. Открыл калитку. «Приветствие вам, о обитатели могил! Вы ушли раньше нас, а мы следуем за вами».

Кладбище располагалось в смешанном лесу на берегу Нарочи. Небольшая поляна перед калиткой была похожа на коврик в прихожей. Я постоял в этом предбаннике, снял карабин и повесил его на забор. Магометане глядели на меня в упор с фотографических инкрустаций на гранитных и мраморных стелах. Многие лица показались мне знакомыми. Возможно, я часто встречал их в курортном поселке. Кучинскас Андрей Ионосович. Якубовский Александр Азульевич. Ролич Евгения Яковлевна. Майшутович Софья Самуиловна. Захаровы, Николай Яковлевич и Фаина Брониславовна. Толопило Александр Евстафович. Лебедь Мустафа Ибрагимович. Асанович Елена Ибрагимовна. Милькаманавичус Адамас Алексо.

Ближе к озеру начинались традиционные захоронения. Нечто похожее на клумбы с цветами, сложенные из хорошо подогнанных булыжников, или скругленные высокие валуны с мусульманской символикой.

Я вспомнил, что лицевые части плит, как и головы покойников, должны быть повернуты в сторону Мекки, а что еще важнее – в направлении камня Каабы. Воспоминание о небесном камне, ставшем священным для целой могущественной конфессии, еще раз подтвердило, что наши труды по собиранию «главного космического слова» не могли быть бессмысленны.

Я походил по кладбищу, решил спуститься к воде. Оказалось, это невозможно. Берег здесь был обрывистый, заросший кустарником и тальником, переходящим в камыши. В просветах меж ветвями можно было видеть, что далеко под откосом на четвереньках стоят люди и пьют воду. Я подумал, что для поиска метеорита можно было бы пригласить и водолазов, но тогда это не стало бы философией общего дела. Для единения нации существует очень мало способов, и основной из них – чувство враждебного окружения, необходимость постоянного отпора настоящему или воображаемому врагу. Другой вариант – объединенное созидание, строительство, борьба за новый трактор или урожай. Приемы нормальные, но подчас лишенные необходимой мистической основы. Без тайны и движения к ее разоблачению жизнь становится слишком механистичной.