Вадим Месяц - Искушение архангела Гройса

– Что еще, девочка моя?

– Понимаешь, Танька тоже беременна. Мы обе залетели в ту ночь. Сначала расстроились, а потом решили: судьба. Ты можешь не верить, конечно, но так бывает. Вот. Случилось. Если хочешь, проведи потом генетическую экспертизу. Танька в больнице сейчас, но она на днях тебе позвонит. Мы ничего от тебя не требуем. Заметано? Это наше собственное решение. Наша инициатива. Я, кстати, не жалею, что все так получилось.

К такому повороту событий я не был готов совершенно. Сказал Яночке, что неважно себя чувствую после поездки, пообещал быть на связи и распрощался. На встрече она не настаивала. Сказала, что ей не стоит катиться с пузом в такую даль. Я это решение только приветствовал.

Я побродил по дому, сел за компьютер. Жена последнее время просиживала за ним сутками, общаясь в социальных сетях. Вот и сейчас была открыта страница ее скайпа. Я машинально нажал на один из последних чатов, где она беседовала с подругой Ларисой. Переписка касалась меня: женщинам нужно иногда пожаловаться на мужей. Я никогда не шпионил за супругой, считая, что она имеет право на личную жизнь. Оказалось, эта жизнь устроена намного интереснее.

Илана разговаривала с Ларисой о каком-то коучинге, триггерах, мощном оверфе, женской и мужской энергиях, сообщала, что давно меня не любит. Сюжет развивался по нарастающей. Она заговорила об умершей Рогнеде и сообщила, что спала с ее мужем Костей с двадцати одного года. Влюбилась в пятнадцать лет, а к активной деятельности приступила, достигнув совершеннолетия.

«У него всегда было две жены: одна – рабочая лошадка Неда, другая я – сладкая куколка, – писала она в чате. – Такая вот московская игрушка на лето. Развратная дачница. Я торчу от своей жизни», – заканчивала она мысль.

Разговор подруг я просматривал спешно и даже не раздраженно. Быстро нашел упоминание о беременности Иланы. Пазл складывался молниеносно. Неестественная любовь к Беларуси, поведение последнего времени, ехидные замечания на мой счет.

«Ты поняла, что я беременна от него? – призналась наконец Ланочка. – И муж ничего не знает, и родители. Никто не знает. И мне от этого так хорошо и страшно…»

Я улыбнулся и выключил компьютер. «На Беларуси Бог живет – так скажет мой простой народ». Я балдею в этом зверинце…

Вскоре собрался в лавку за сигаретами. Оделся, вышел на лестничную клетку, где уже несколько лет собирался вкрутить лампочку. Услышал шорох за спиной. Я не обратил на него внимания и принялся искать ключом замочную скважину. Шорох возобновился. Наконец я вставил ключ, но дверь не успел закрыть лишь по счастливой случайности. В полоске света, пробивавшегося из квартиры, я заметил развязавшийся шнурок и наклонился. Что-то толкнуло меня в спину, я обернулся и увидел перед собой огромную морду вепря, перепачканную то ли краской, то ли кровью.

Кабан пришел в город, беспрепятственно прошел через двор и детскую площадку, поднялся на четвертый этаж в поисках пищи. Зверь выглядел беззлобно. Я встал на четвереньки и в прыжке переместился назад в квартиру. Захлопнул дверь. Встал. Посмотрел зачем-то в замочную скважину. В подъезде было по-прежнему темно и тихо.

Я решил позвонить Оленьке, матери Безумного Макса. Если Макс дома, то дело, считай, решено. Он никогда не расставался с табельным оружием. Я уже взялся искать ее телефон, когда в дверь позвонили. Открыл я не сразу. Подошел к двери, вновь посмотрел в глазок, спросил как можно смелее, кто там. Это была Оленька – собственной персоной.

– Сергей Юрьевич, я тут блинчиков напекла. С мясом, капусткой, творожком. Возьмите, не побрезгуйте! – Она вошла и с любопытством осмотрелась. – А Иланочка дома? Хотела обсудить с ней кое-что. Про энергетическую пирамиду помните? Пирамиду, которую построил англичанин Пол!

– Спасибо за угощенье, Оленька. Лана уехала к родителям.

– Надолго? – со странным беспокойством спросила она.

– Да нет, – соврал я. – Через пару дней вернется. А что случилось? Пирамида разрушена?

– Мы еще не знаем, Сергей Юрьевич, – ответила она заговорщически. – Но что-то произошло. Либо хорошее, либо плохое.

– Держите меня в курсе, пожалуйста, – сказал я на прощанье. – Еще раз спасибо за блины.

Я захлопнул дверь и тут же услышал ее нечеловеческий вопль, грохот выпавшего из рук пластикового подноса, отвратительные всхрапывания и топот. В глазке по-прежнему стояла кромешная тьма. Открыть дверь я не осмелился. Набрал Оленькин номер, но она не отвечала. Вместо гудков в трубке звучал какой-то хриплый шансон про белую березу, на часах высветилось мрачное 9.11. Я не паниковал. Выгонят кабана. Куда он денется? Я включил телевизор, пощелкал программами. По экрану ползла серая муть, иногда прерываемая потрескиваниями и кратковременными вспышками. Телевизор не работал. Звонить в «Белтелеком» было поздно. Раздосадованный, я подошел к окну, распахнул его, сел на подоконник. Внизу различалось какое-то мутное оживление. Я присмотрелся.