Вадим Месяц - Искушение архангела Гройса

– О чем же ты тогда беспокоишься? – спросил я резонно, но Илана, кажется, не задумывалась над смыслом нашего спора.

– Господь воскрешает души, дурак. Души праведников. Оживление трупов, уже полежавших в земле, – дело бесовское. Ты продал свою душу дьяволу, Сережа. И ребенка ты ждешь от дьявола. Ухожу я именно поэтому. Иметь в доме представителя нечисти я не могу. Понял? Я не в том возрасте, чтобы ревновать ко всяким экзотическим танцовщицам.

В этом месте ее мысль показалась мне категорически непонятной.

– Танцовщицам? Ты о чем?

– Она работала в стриптизе. Ты не знал? В эскорт-сервисе. Она профессиональная шлюха.

– Стриптиз и эскорт-сервис – разные вещи, Ланочка… И потом, мне кажется, что ты ошибаешься. Господь всемогущ. По-моему, он убивает кого хочет. И кого хочет оживляет. У меня такая картина мира. – Я понимал, что рано или поздно мы помиримся: слишком уж необычным был повод для сегодняшней ссоры.

– Господь воскрешает праведников, – уверенно повторила Илана и захлопнула чемодан.

Из детской к нам вышли Катька с Гришкой, сонные, недовольные, кое-как одетые. Екатерина тащила на руках плюшевого мишку. Сынок прихватил с собой в дорогу самострел с резинкой от трусов. В детстве мы делали такие же. Я понял, что удивительно соскучился по ним: подошел, обнял. Дети к нашим разборкам не имели никакого отношения. Я не хотел бы, чтобы они слышали наш разговор. Илана увела их в ванную.

– Кто из твоих дружков безгрешен?

– А из нас кто безгрешен?

– Хватит демагогии. Грауберман осужден в девяносто четвертом за изнасилование. Условно. Отмазал папаша. Правильно? Погиб в автокатастрофе под Новосибирском. Гройс – адвокат мафии. Обслуживал низшее звено преступного мира. Умер на даче в Комарове при неизвестных обстоятельствах. Чернояров. Журналист, бывший. Инструктор по альпинизму, бывший. Умер на собственной квартире от пьянства. Про твою шемаханскую царицу я уже говорила.

Илана вздохнула, перетащила в коридор сумку с детскими вещами. Собралась она быстро, будто заранее все обдумала. Оправдываться не хотелось. Вообще на чувство вины я старался не подсаживаться. Опасный прием. Только признаешь свою неправоту, тут же из тебя начнут вить веревки.

– Все, что у меня осталось, это память о Рогнеде, – сказала она. – Твои похождения меня больше не интересуют. И твой аморальный бог тоже. Бог алкашей и проституток не по мне. Неда часто приходит ко мне, учит, как мне себя вести. Она помогает без всяких воскрешений. Без секретных командировок в запретные зоны…

– Белая женщина? – вспомнил я. – К тебе приходит белая женщина?

– Ты дурак, Сережа. Твоя духовная жизнь находится в зачаточном состоянии. Мне даже неловко говорить с тобой.

За ее словами могла скрываться обида, неприятие того, что мои друзья почему-то вернулись к жизни, а ее любимая Недочка, добрая и почти святая, умерла. Илана упивалась своей утратой, превратив ее в новый смысл жизни.

Провожать жену до машины я не пошел. Хотел, но как раз зазвонил телефон, и пока я разбирался с незнакомым абонентом, Илана с ребятишками удалилась. Звонила какая-то женщина, по голосу почти девчонка. Вежливая, приветливая… Я долго не мог сообразить, кто такая… Оказалось, что это Яна. Янина Кобальт. Что за фамилия?

– Але! Помнишь? Яна и Татьяна из ресторана «Соловьиная роща». Страусиную ферму помнишь? Серый, ты че? Мы вместе гуляли на свадьбе. Я рыженькая такая. Ну да, рыжий парик. Но я сейчас отрастила волосы. То в парике, то с прической. Клево получается. Лохов можно разводить. Какой-то ты не концептуальный сегодня.

Как не помнить? С этой встречи все мои приключения и начались.

– Отлично. Ты же не задрот какой-нибудь. Может, встретимся?

– Давай. От меня как раз ушла жена. Уехала с детьми к маме.

– О! Супер! Ты где обитаешь?

Яночка продолжала трещать. Рассказала про новый автомобиль, покупку нехилой квартиры в Минске. Ребята, у которых мы были на свадьбе, оказывается, к тому времени уже развелись.

– Я хочу тебе сказать одну вещь. – Она вдруг сменила тон и перешла к элегической манере. – Пойми, это тебя ни к чему не обязывает… Абсолютно ни к чему. Просто прими к сведению. – Она перевела дыхание. – Сережа, я беременна. Так бывает. Но мне ничего от тебя не надо. Аборт делать поздно. Я придумаю что-нибудь. Я богатая, понимаешь. Мне так даже лучше. Буду с ребенком жить. Все-таки не так одиноко. Ты меня слушаешь?

Разумеется, я слушал. Мир раскручивался вокруг меня все большим балаганом и хаосом, но я слушал.