Имре Уйвари - Особенный год

В полдень, когда взвод шел на стрельбище, командир взвода приказал:

— Песню! Запевай!

Петени, опережая других, фальшиво запел, испортив тем самым песню. Запевала начал снова, но Петени и на этот раз так сфальшивил, что снова сорвал песню.

— Кто там хулиганит? — спросил взводный.

Все молчали, а Карикаш толкнул шедшего впереди его Петени и шепнул:

— Признавайся!

Петени оглянулся, скорчив смешную рожу.

Не дождавшись ответа на свой вопрос, лейтенант Крижан наказал весь взвод, чем подлил масла в огонь.

Вечером того же дня Иванкаи подошел к Петени и сказал ему по-дружески:

— Перестань валять дурака, а то плохо тебе будет. Веди себя как все…

— Пошел ты к черту! — огрызнулся Петени. — Все вы меня нисколько не интересуете!

В тот же вечер солдаты устроили Петени «темную».

Я побеседовал с Петени.

— Почему вы восстановили против себя весь взвод? — спросил я.

— А ну их всех! Они только ругают меня, — обиженно произнес он. — И только потому, что я умею шутить, а они — нет…

— Нет, совсем не поэтому, а потому, что вы нагло себя ведете, — возразил я и напомнил ему о нескольких случаях его неблаговидного поведения, о которых мне рассказали солдаты. Я говорил, убеждал его переменить свое поведение, но по выражению лица парня видел, что он не хочет понять меня. Возможно, случись этот разговор до его избиения, он и согласился бы со мной, а сейчас он на каждого человека, в том числе и на меня, смотрел как на своего личного врага, которому он обязательно должен отомстить.

Вечером я пригласил к себе всех командиров отделений и сказал:

— Ну и заварили же вы кашу!

— Ничего, после этого урока он или исправится или же пусть уходит от нас, — заявил Барати.

— Вам в первую очередь необходимо изменить способы воспитания своих подчиненных. Вы сами виноваты в том, что Петени дошел до такого состояния.

Командиры отделений с удивлением посмотрели на меня.

— Да, да, не удивляйтесь. В этом в первую очередь виноваты вы сами. Виноваты все: Барати, Хайягош, Чинча и остальные. Вы сами захотели иметь у себя во взводе клоуна и балагура. Сами сделали его таким. А теперь, видите ли, жалуетесь, что ваш балагур стал наглецом… Нужно было раньше соображать, на какой путь вы толкаете человека, еще тогда, когда он в первый раз потребовал, чтобы вы освободили его от работы за то, что он рассказывает вам анекдоты. Когда Варо отлучается куда-нибудь ненадолго по партийным делам, вы не упускаете случая пожаловаться на то, что вместо него нужно кого-то другого посылать в наряд или же на работу. А Варо служит так, что всем вам не мешало бы брать с него пример. Петени же вы разрешали все на свете. Вот теперь и радуйтесь. Но учтите, что все, кто принимал участие в избиении Петени, будут строго наказаны…

Я как следует пробрал командиров отделений, быть может, несколько резче, чем обычно, так как сам чувствовал себя в какой-то степени виноватым. Ведь я командир роты, командир-единоначальник, который несет ответственность за все, что происходит в роте. Как мне было не винить себя, когда у меня под носом творились такие вещи!

Когда я закончил говорить, в канцелярии стало тихо-тихо.

— Мы же хотели сделать как лучше, — первым нарушил тишину Барати. — Ничто не помогало, вот мы и решили вздуть его: авось это поможет.

— Нет, товарищи, ваша «темная» не только не стала для Петени уроком, но еще больше ожесточила его, — начал объяснять я, стараясь говорить спокойно. — Если до этого Петени был только нагл, то теперь он возненавидел вас. Такие вещи в армии строго запрещены…

Мне нужно было убедить людей в том, что они допустили серьезную ошибку, так как жестокостью нельзя воспитать в человеке добро. Нужно было срочно исправлять ошибку, а достичь этого можно было, только сделав дружеский шаг навстречу Петени.

Не выдам никакой тайны, если скажу, что солдаты очень любят ходить в увольнение или же ездить в отпуск. В этом нет ничего удивительного, так как все они молодые люди и им хочется хоть немного побыть в свободной обстановке. Ласло Хайек в конце каждой недели предпринимал попытки получить увольнительную. Но когда ему отказывали, он не делал из этого трагедии, так как знал, что он не передовик и далеко не безупречный солдат. Успокаивал он себя тем, что он честно попробовал, но ничего не получилось.

В начале лета рядовой Эндре Тимар, желая получить отпуск, даже встал на путь обмана, но в самый последний момент все же одумался. Он написал письмо своему другу и попросил того прислать ему телеграмму, получив которую он мог бы просить отпуск. Телеграмма пришла. В ней было написано: