Имре Уйвари - Особенный год

Хайек долго молчал, а когда заговорил, то старался не смотреть мне в глаза:

— А что мне делать? Я молод, вот и не знаю, куда девать свою энергию.

— Не знаете, куда девать энергию? Да своим поведением вы только позорите свое имя! Кто вас таким знает, тот и через несколько лет ничем добрым вас не вспомнит… Так зачем же вы так поступаете?

Хайек молчал, и я не стал больше ничего говорить ему, решив, что и этого на сей раз достаточно.

Спустя несколько недель мне нужно было послать трех надежных солдат для охраны здания, которое находилось в городе, далеко от военного городка. Пост не сменялся более недели.

Я вызвал к себе Хайека и сказал ему:

— Назначаю вас старшим поста. Вы должны организовать охрану объекта.

— Я? — удивился солдат.

— Уж не собираетесь ли вы обсуждать приказ командира? — спросил я и жестом показал, что он может идти.

Мое решение встревожило командира взвода, так как здание, которое нужно было охранять, находилось в городе и его редко посещал дежурный по гарнизону, так что Хайек мог свободно отлучиться с поста, если бы захотел. И все же я пошел на этот риск.

Заступив дежурным по полку, я намеренно не стал проверять Хайека, не сомневаясь, что он готов к моему приходу и навел на посту полный порядок.

Когда через неделю пост сменили, командир батальона объявил Хайеку благодарность за хорошее несение караульной службы.

Правда, Хайек и сейчас еще далеко не примерный солдат, однако он стал значительно лучше вести себя и порой даже помогает товарищам.

В казарме стоял такой шум, что голоса доносились даже в канцелярию.

— Иди на кухню, кому говорят! — узнал я голос младшего сержанта Токоди. — И не пререкайся!

— Тебе не важно, что я старослужащий, да? Послал бы молодого салагу, я и так немало начистил картошки за свою службу. — Голос принадлежал рядовому Яношу Дьюлаи.

Я вышел из канцелярии, и в тот же миг в казарме воцарилась тишина. Дьюлаи хотел было еще что-то сказать, но, увидав меня, застыл по стойке «смирно».

— Почему вы пререкаетесь с командиром отделения? — спросил я солдата и, не дождавшись ответа, сказал Токоди: — Зайдите в канцелярию, я напишу записку об аресте для этого говоруна.

Меня удивило то, что этот инцидент произошел между младшим сержантом Токоди, отличавшимся своей твердостью, и рядовым Дьюлаи, который слыл тихим и спокойным солдатом.

— Как вы могли допустить, чтобы подчиненный так разговаривал с вами? — спросил я Токоди.

— Он не хотел выполнять моего приказания.

— И вы вместо того, чтобы наказать его за это, сами вступили с ним в дебаты?

Токоди немного помолчал, а затем произнес:

— С такими уже ничего нельзя поделать.

— Как вас понимать?

— Им сейчас все безразлично, лишь бы время быстрее шло, они даже дни оставшиеся считают.

— До демобилизации?

— Да. А когда им что-нибудь говорит командир отделения, они и в ус не дуют.

— А почему вы мне об этом не доложили раньше?

— Я думал, товарищ капитан, что вы и без меня хорошо знаете, что происходит со старослужащими.

Я предупредил младшего сержанта о том, что в следующий раз буду строго наказывать каждого за любое нарушение дисциплины. Я приказал прислать ко мне Дьюлаи перед тем, как он пойдет на гауптвахту.

— Почему вы вступили в пререкания с командиром отделения? — спросил я солдата.

— Так уж получилось, товарищ капитан. Я очень сожалею о случившемся, я ведь еще ни разу не сидел на гауптвахте.

— Я рад, что вы так расцениваете случившееся, но все же никак не могу понять, как опытный солдат может допустить такое?

— Все, наверное, потому так получилось, что командиры отделения нам, «старичкам», обычно делают поблажки по сравнению с новобранцами, — начал объяснять Дьюлаи. — Я и сам не знаю, как это случилось, но с некоторых пор я вроде бы и не чувствую себя полноценным солдатом, а так, запасником, которым заполнили свободное место…

Далее Дьюлаи откровенно рассказал мне, что «старички» в роте находятся на особом положении, а младшие командиры относятся к ним по принципу: «старичков» нечего трогать, им все равно скоро домой ехать.

— Однажды, — продолжал рассказывать солдат, — меня назначили подмести пол в казарме. Я сказал дежурному по роте, что сейчас, мол, подмету, но тот лишь рукой махнул и сказал: «Ты уже «старик», пусть молодые салаги поработают». Вскоре мы, старослужащие, привыкли к тому, что вместо нас на работу назначают новичков. Правда, первый год я сам числился салагой и меня заставляли работать.