Джеффри Арчер - Ложное впечатление. Подсолнух. Две девочки в синем. Марли и я

Читая эту книгу, я начал понимать, что наш неуправляемый лабрадор не так уж плох. Приятно было сознавать, что существует столько грехов, к которым наш Марли непричастен. Он начисто лишен агрессивности. Почти не лает. Не кусается. Не нападает на других собак (разве что в поисках любви). Всех вокруг считает своими лучшими друзьями.

Так я дошел до главы двадцать четвертой, «Жизнь с психически неуравновешенной собакой». И тут мне поплохело. Вудхауз описывала Марли так верно, с таким пониманием, словно сама сидела с ним в стальной клетке. Неконтролируемые приступы страха, склонность портить вещи, оставаясь в одиночестве… все точно. Не остались без ее внимания и попытки хозяев «оборудовать в доме или во дворе собаконепроницаемое место». Упомянула она и об успокоительных — как о последнем (и чаще всего неэффективном) средстве.

В следующей главе, озаглавленной «Психические расстройства у собак», Вудхауз меланхолически писала: «Не устаю повторять: если вы решились держать в доме собаку, страдающую психическими расстройствами, вам придется смириться с тем, что это наложит на вашу жизнь некоторые ограничения». Значит, смертельный страх выйти из дому — хотя бы за пакетом молока — теперь называется «некоторыми ограничениями»?

Вудхауз запечатлела для вечности и Марли, и наше жалкое совместное существование. У нас было все: и злополучные слабовольные хозяева, и неуравновешенный, неконтролируемый пес, и бесчисленные жертвы и разрушения среди домашней обстановки. Случай из учебника.

— Поздравляю, Марли, — обратился я к псу, мирно посапывающему у моих ног. — Ты у нас ненормальный.

Услышав свое имя, он открыл глаза, зевнул и лениво перевернулся на спину.

Я ожидал, что Вудхауз предложит владельцам «дефективных» собак какое-нибудь решение проблемы — однако кончалась книга мрачно: «Лишь сами владельцы неуравновешенной собаки могут сказать, где проходит грань между здоровьем и психической болезнью. Что делать с психически больным животным, также не может решать никто, кроме самого владельца. Я, проработав с собаками много лет и любя их всей душой, придерживаюсь мнения, что самый гуманный выход в этом случае — усыпление».

Усыпление? Я тяжело сглотнул. Даже Барбара Вудхауз, любительница животных, собственноручно выдрессировавшая тысячи псов, которых их владельцы считали безнадежными, считает, что некоторых собак гуманнее всего отправлять в большую собачью психолечебницу на небесах…

— Не бойся, парень, — сказал я и наклонился к Марли, чтобы почесать ему живот. — В нашем доме ты будешь засыпать лишь для того, чтобы проснуться.

Марли шумно вздохнул и вновь погрузился в дремоту.

После рождения Конора все наши друзья и знакомые полагали, что детей у нас больше не будет. В нашем кругу, где работают и муж, и жена, один ребенок считается нормой, двое — уже некоторой экстравагантностью, а о троих никто и слыхом не слыхивал. Если же вспомнить о том, как мучительно проходила вторая беременность Дженни, то никто и вовсе не мог понять, как мы решились снова подвергнуть себя такому испытанию. Но мы оказались созданы для родительства. Двое сыновей приносили нам такую радость, какой мы прежде и представить себе не могли. Их существование определяло всю нашу жизнь.

Вот почему, когда УЗИ подтвердило тайную надежду, что на этот раз у нас родится дочь, Дженни крепко обняла меня и прошептала:

— Я так счастлива, что подарю тебе дочурку!

Счастлив был и я.

Девятого января 1997 года Дженни преподнесла мне запоздалый рождественский подарок: розовощекую девчонку трех с половиной килограммов весом, которую мы назвали Колин. Теперь мы почувствовали, что наша семья стала полной.

Когда Колин исполнилась неделя, Дженни в первый раз вынесла ее из дому. Стоял чудный солнечный день; мы с мальчишками сажали цветы во дворе. Марли, привязанный к дереву, сладко спал в тенечке. Дженни присела на травку неподалеку от него, а рядом с собой поставила переносную колыбельку со спящей Колин. Несколько минут спустя мальчики подбежали к матери, чтобы показать свою работу, и гордо повели ее вдоль цветочных клумб, а малышка Колин осталась спать поддеревом. Мы зашли за куст, откуда нам была хорошо видна колыбелька, но прохожие с улицы не могли заметить нас. Обернувшись, я остановился и поманил рукой Дженни. Сквозь ветви куста мы увидели, как какая-то пожилая пара остановилась и с удивлением смотрит на наш двор. Поначалу я не понял, что привлекло их внимание. Но в следующий миг меня осенило: со своего места они видят только крошечного младенца в колыбели, а рядом с ним — огромного пса!