Маркус Зузак - Я – посланник

Мы так и стоим друг против друга и неловко переминаемся с ноги на ногу посреди замусоренной улицы.

– Я вас не очень расстроил, святой отец? – на всякий случай интересуюсь я.

– Да нет, Эд, – отвечает отец Томас. – Все в порядке. Спасибо, что передал привет.

Он поворачивается и идет прочь, а я, в первый раз за все время, вижу в нем не священника.

Даже не мужчину определенного возраста.

В этот миг я вижу обычного смертного, который плетется домой по Генри-стрит.

А теперь полный контраст.

Мы сидим у Марва дома, по телику идут «Спасатели Малибу». Звук выключен – все равно нам плевать на сюжет и реплики героев.

Играет любимая группа Марва – «Ramones».

– А можно я что-нибудь другое поставлю? – интересуется Ричи.

– Валяй, Прайора можешь поставить, например, – лениво отвечает Марв.

До чего мы дошли – даже Джими Хендрикса называем Ричардом Прайором.

Начинается «Purple Haze», и Марв вдруг вспоминает:

– А Одри-то где?

– Да здесь я, – отвечает ее голос.

Одри заходит в комнату.

– Слушайте, а чем так воняет? – вдруг спрашивает Ричи и морщится. – Знакомое амбре, кстати…

Марву вонища тоже что-то живо напоминает, и он обвиняюще тычет пальцем в меня:

– Ты что, Швейцара сюда привел?

– Ну, он такой расстроенный был, когда я собрался уходить, я и…

– Что «и»? На фига мне сдалась твоя псина?

Швейцар сидит у открытой двери и внимательно наблюдает за разговором.

Воспользовавшись паузой в диалоге, он принимается облаивать Марва.

Кстати, больше Швейцар ни на кого не гавкает. Только на него.

– Видишь – я ему не нравлюсь, – недовольно замечает мой друг.

– Гав! Гав! Гав! – выражает свое отношение пес.

– А все потому, что ты на него косо смотришь и всякие гадости говоришь! Между прочим, он все понимает!

Мы бы спорили еще долго, но Одри уже раздала карты.

– Господа? – вежливо кашлянув, приглашает она к игре.

Все садятся, я беру свои карты.

На третьем круге мне сдают трефового туза.

«Отец О’Райли», – думаю я.

– Марв, что ты в воскресенье делаешь?

– В смысле, что я делаю в воскресенье?

– А как ты думаешь, в каком смысле я спрашиваю?

– Ты что, совсем больной? Эд спрашивает, занят ты или нет, – вмешивается Ричи.

Теперь Марв обиженно тычет пальцем в Ричи. Присутствие Швейцара явно провоцирует в нем агрессию.

– Аты, Прайор, не встревай. – Марв переводит перст указующий на Одри: – И ты тоже!

Одри в полном шоке:

– А я-то, черт побери, что тебе сделала?

Я снова влезаю в разговор.

– В общем, я не только Марва хотел спросить. Вы мне все трое нужны, – многозначительно говорю я, положив карты рубашкой вверх и оглядывая компанию. – Хочу попросить вас помочь в одном деле.

– Это в каком же? – интересуется Марв.

Мои друзья настораживаются.

Ждут объяснений.

– В общем, я тут подумал… А не пойти ли нам всем вместе, – начинаю частить я, – в церковь.

– Что?!

– А что такого? – оказываю я мужественное сопротивление.

Марв явно не может оправиться от потрясения:

– На фига нам идти в церковь?

– Ну, короче, есть тут один священник…

– Он что, из Честера? [8]

– Нет…

– А что за Честер? – спрашивает Ричи, но ответа, конечно, не получает.

В принципе, ему тоже не особо интересно, так что вопрос снимается сам собой.

Наконец слово берет Одри. Она, как всегда, высказывается очень здраво:

– И все-таки, с какой целью мы туда пойдем?

Думаю, Одри сообразила, что тут не обошлось без трефового туза.

– Ну, этот священник… он нормальный дядька такой. И я подумал, отчего бы не сходить. Просто развеемся…

– А он? Тоже пойдет в церковь? – Марв снова тычет в Швейцара.

– Естественно, нет!

Спасение приходит от Ричи. Он, конечно, законченный бездельник, целыми днями пропадает в букмекерской конторе, да и татуировка у него, скажем прямо, кривовато сделана. Но у Ричи есть одно положительное качество: что ни предложишь – он со всем соглашается. И Ричи, как всегда, очень приветливо и по-дружески говорит:

– Да никаких проблем. Я пойду с тобой в церковь. – И добавляет: – Но чисто просто так? Только посмотреть, развеяться?

– Ага, – подтверждаю я.

– Ладно, и я пойду, – подает голос Одри.

Дело за Марвом. Он, бедняга, оказался в крайне щекотливом положении. Идти в церковь Марв, конечно, не хочет. Но понимает, что отказаться тоже нельзя – некрасиво. Поерзав, он наконец вздыхает и цедит:

– Боже, я в это поверить не могу. Церковь, блин… Ну ладно, ладно, пойду. – И сердито хмыкает: – Подумать только: в воскресенье – в церковь! – И осуждающе качает головой: – Что в мире творится?.. Г-господи ты боже мой…