Маркус Зузак - Я – посланник

– Ты избран.

– Утешила, называется.

– Ну а та пожилая женщина? И девушка? Разве это была грязная работа?

Я не сразу нахожусь с ответом:

– Ну-у-у… нуда. Но…

– Разве история с мужчиной не стоила шанса познакомиться с этими людьми?

Черт.

Ненавижу.

Потому что она права.

– Слушай, я просто хочу, чтобы это было… полегче, что ли. Полегче для меня. Понимаешь? – Я специально не смотрю на Одри. – Ведь могли бы выбрать кого-то другого. Умнее. Сообразительнее. И зачем я только кинулся за этим грабителем? Лежал бы себе спокойно на полу, и ничего бы этого со мной не случилось. – Слова выплескиваются из меня, как молоко из опрокинутого пакета, их не остановить. – А еще я хочу, чтобы ты была со мной, а не с тем парнем. Чтобы моя кожа касалась твоей…

Ну вот, приехали.

Какой же я дебил.

– Ой, Эд.

Одри смущенно отворачивается.

– Я даже и не знала…

Наши ноги болтаются в воздухе.

Я рассматриваю их и джинсы Одри.

И вот мы сидим.

Одри и я.

И чувство неловкости.

Втиснулось между нами и тоже сидит.

– Эд, ты мой лучший друг, – помолчав, говорит Одри.

– Угу.

Вот такими словами женщина может убить мужчину.

Ни пистолета не надо, ни пули.

Лишь несколько слов. И женщина.

Мы сидим на крыльце еще некоторое время. Я разглядываю ноги и колени Одри, не в силах поднять глаза. Больше всего мне хочется свернуться калачиком и уснуть. Еще ничего не сделано, а уже нет сил ни на что.

Однако пора принимать какое-то решение.

Нужно собраться и начать действовать.

Темнеет, и я еду в город. Далеко впереди небоскребы заслоняют закат.

Вечер спокоен и тих – в самый раз, чтобы подумать о том о сем.

Самый интересный пассажир сегодня – женщина, похожая на проститутку. Она усаживается на переднее сиденье. У нее мускулистое, крепкое тело. Волосы призывно завиваются, губы прекрасны, хотя зубы не то чтобы очень. И говорит она, как и подобает белокурой красавице, – очень мило. Женщина то и дело вставляет нежные словечки:

– Тебе что-то не нравится, зайка?

Или:

– Ой, я по этой дороге, лапа моя, никогда и не ездила.

Против всех ожиданий, макияж у нее неброский и очень стильный. И жвачку она не жует. На ней черные ботфорты, белая облегающая водолазка, которая, кстати, ей очень идет, и темный жилет.

«Эд, смотрел бы ты лучше на дорогу», – думаю я.

– Зая?

Я поворачиваюсь к ней.

– Милый, ты помнишь, куда мы едем?

Я прочищаю горло и отвечаю:

– Куэй-Гранд?

– Да, правильно. Я там должна быть к десяти, ты же меня не подведешь, да, лапуль?

– Нет, что вы.

Я приветливо ей улыбаюсь. Мне нравятся такие клиенты.

Мы доезжаем до места, счетчик показывает одиннадцать шестьдесят пять, но она дает мне пятнадцать долларов и говорит, что сдачи не надо. Потом наклоняется к окну:

– Ты очень милый мальчик.

– Спасибо, – улыбаюсь я.

– За чаевые или за комплимент?

– И то и другое.

– Меня зовут Элис, – говорит она и протягивает мне руку.

Я пожимаю ее кисть.

– Люди… понимаешь… обычно называют меня Шиба, но ты, лапуль, можешь звать меня Элис.

– Хорошо.

– А тебя как зовут?

– Меня… – Я неохотно отпускаю ее руку. Наверное, она не заметила карточку моего водительского удостоверения на приборной панели. – Меня зовут Эд. Эд Кеннеди.

Женщина одаривает последней ласковой фразой:

– Что ж, спасибо, что подвез, Эд. Все у тебя будет хорошо, лапуль, поверь мне. Не грусти, хорошо?

– Ага, спасибо.

Она уходит, но мне хочется, чтобы женщина обернулась и сказала:

– Эд, а ты не мог бы меня завтра отсюда забрать?

Но она не оборачивается.

И скрывается из виду.

Элис здесь больше не живет.

Провожая ее взглядом до самых дверей гостиницы, я сижу и не трогаюсь с места.

Сзади слышится гудок – длинный и злой, из машины высовывается человек и орет:

– Чего стал, таксист! Двигай отсюда!

Он прав. Хватит таращиться.

Я еду через ночь и представляю, как Элис превращается в Шибу. Как звучит ее голос, пахнет тело. Свет в гостиничном номере приглушен, окна смотрят на сиднейскую бухту.

– Ты не против, если я?..

– О-о-о, милый, конечно…

– О да, да, вот так, быстрее, быстрее, да, да…

Я представляю ее сверху. На мне.

Как мы занимаемся любовью.

Я чувствую ее движения.

И свои в ней.

Ласкаю ее и пьянею, как от шампанского.

Целую в губы – и не замечаю некрасивых зубов. Закрываю глаза и наслаждаюсь ее телом. Дотрагиваюсь до обнаженной кожи.