Маркус Зузак - Я – посланник

Она пахнет близостью, пахнет сексом.

Я корчусь в безмолвной муке: «О, как бы я хотел, чтобы такой запах шел и от меня».

Но от меня разит запекшейся кровью и пролитой на куртку выпивкой.

Погода стоит прекрасная.

На небе ни облачка.

«Кстати, Эд, для информации, – напоминаю я себе, поедая хлопья с молоком. – Сегодня вторник. Ты работаешь».

Поэтому трефовый туз отправляется в тот же ящик комода – в компанию к бубновому. На мгновение мне представляется полный набор тузов, разложенных веером, как при игре в карты. Вот уж никогда бы не подумал, что мысль о четырех тузах в руке будет мне отвратительна. Играя в карты, ничего лучше и желать нельзя. Но жизнь – не карты, увы.

Вскоре Марв непременно на меня насядет, требуя, чтобы мы делали по утрам пробежки. Все-таки на носу «Ежегодный беспредел». Я даже хихикаю, представляя, как это будет выглядеть: мы с Марвом босиком трусим по сонным лужайкам перед домами, разбрызгивая росу и пугая крапиву. Когда играешь босиком, нет смысла тренироваться в кроссовках.

Одри заявляется ближе к десяти. Умытая и свежая после душа. Она пахнет чистотой. Волосы забраны в тугой хвостик, и лишь несколько роскошных прядей падают на глаза. На ней джинсы, коричневые ботинки и голубая рубашка с нашивкой на кармане: «Свободное такси».

– Привет.

– Привет.

Мы садимся на крыльце, свесив ноги. На небо выползли первые облака.

– Что написано на новой карте?

Прочистив горло, я спокойно сообщаю:

– «Помолись у камней дома твоего».

Одри отвечает растерянным молчанием.

– Что бы это могло значить? – наконец спрашивает она.

И смотрит на меня. Я чувствую ее взгляд. Он мягкий и добрый.

– Понятия не имею.

– А что случилось с головой и… – Сейчас во взгляде Одри беспокойство соседствует с явным неудовольствием. – …В общем, со всем остальным, – наконец находится она. – Эд, ты выглядишь ужасно.

– Знаю. – Слова падают мне на ноги и соскальзывают на траву.

– А что ты делал по адресам, которые были на первой карте?

– Ты правда хочешь знать?

– Да.

Я начинаю говорить, и перед глазами как живые встают люди из моего рассказа.

– Ну, мне нужно было почитать книжку одной пожилой леди, доказать девушке, что она победит, бегая только босиком – даже со сбитыми в кровь ногами. И… – Тут мой голос становится очень, очень спокойным: – Я должен был убить человека, который насиловал свою жену каждую ночь.

Солнце выходит из-за облака.

– Ты это серьезно?

– А зачем мне выдумывать?

Вообще-то в моем голосе должна была прозвучать неприкрытая враждебность. Но с ней не заладилось. Наверное, не осталось сил.

Теперь Одри не глядит на меня: боится по выражению лица понять, что я не вру.

– И ты… сделал это?

На меня вдруг наваливается чувство вины: ну зачем я грузил ее этим рассказом? Чем она мне поможет? Ничем. К тому же ей не понять. Откуда ей знать, как это – чувствовать руки ребенка, этой девочки, Анжелины, на своей шее? Или видеть, как сдерживает слезы женщина, наклоняясь к полке с продуктами в супермаркете? Откуда ей знать, насколько холодна рукоять пистолета? Или как глубоко отчаяние вдовы, которой непременно нужно было услышать: «Да, Милла. Ты меня берегла. Как зеницу ока».

Одри никогда не поймет. Она не говорила со смущенной, глядящей в землю Софи. И не сидела с ней на скамейке – молча, просто наслаждаясь ее красотой.

Поэтому несколько секунд я просто собираюсь с мыслями.

Точнее, это мысли собираются во мне.

Мысли – и все те люди.

Выбравшись из толпы воспоминаний, я обнаруживаю, что сижу рядом с Одри и она все еще ждет ответа на свой вопрос.

– Нет, я его не убил. Но…

– Но что?

Я качаю головой и чувствую, как к глазам предательски подступают слезы. «А ну назад», – командую я им.

– Эд?.. Что ты с ним сделал, с этим человеком?

Медленно-медленно я подбираю слова. Очень медленно.

Очень-очень.

– Я отвел этого человека к Собору. Приставил к его затылку пистолет. И выстрелил… Но не в него. Я целился в солнце.

Похоже, так я Одри еще больше запутаю.

– В общем, мужик уехал отсюда – далеко и надолго. Не думаю, что он вообще вернется.

– Он это заслужил?

– Господи боже мой, Одри! Ты только послушай себя! Заслужил, не заслужил, при чем тут это? Не мне решать, как ты не понимаешь!

– Ладно-ладно, – дотрагивается она до меня нежно, пытаясь успокоить. – Не кричи так.

– Ах, не кричи? – огрызаюсь я. – Не кричи? Да что ты понимаешь! Пока ты трахалась с этим парнем, Марв доставал всех с идиотским футболом, а Ричи занимался фигней, которой он обычно занимается в свободное от карт время, а я за кого-то делал грязную работу!