Маркус Зузак - Я – посланник

– Выходи, – говорит он.

Я выхожу, и мой друг Марвин Харрис обнимает меня. Прижимает так крепко, что я чувствую запах его тела. И радость, которая сочится из каждой поры его кожи.

Итак, послания Марву и Ричи доставлены. Во всяком случае, я сделал все, что мог.

Остается последнее задание.

Одри.

Я не хочу тратить время попусту. В конце концов, я проделал большой путь – начиная со дня ограбления банка и кончая сегодняшним. Одиннадцать посланий – не шутка. Остается заключительное. Самое важное.

Следующей ночью я отправляюсь к дому Одри – наблюдать. Сначала мне кажется, вот-вот подойдут Дэрил и Кейт. Но они не появляются. Я уверен в себе. Как бы там ни было, похоже, мне предоставили свободу действий.

Мой наблюдательный пункт не перед самым домом Одри, а чуть наискосок, в маленьком сквере дальше по улице. Во дворе детская площадка. Небольшая и пластмассовая. Зато трава подстрижена и ухожена.

Одри живет в таунхаусе – знаете, это такие слепленные друг с другом домики, восемь или девять в ряд. Перед ними стоят запаркованные машины.

Я хожу туда три ночи подряд. Саймон появляется тоже – все три раза. Меня, сидящего в засаде в сквере, он не видит. У него на уме только Одри. Ну и то, чем они сейчас будут заниматься. Даже из засады я чувствую, какой он разгоряченный, как сильно его желание.

Саймон заходит в дом, и я подбираюсь ближе, к самым почтовым ящикам. И наблюдаю за ними.

Они едят.

Занимаются сексом.

Пьют.

Снова занимаются сексом.

Их шебуршание выскальзывает из щели под дверью и подползает к моим ногам. А я стою и вспоминаю наш с Саймоном разговор на Рождество, когда он подвозил меня от Миллы.

Я знаю, что должен доставить Одри.

Она никого не впускает в свое сердце.

Не хочет давать волю чувствам.

Но все равно любит меня.

Одри любит меня, ей просто нужно отпустить себя, позволить себе чувствовать. А потом ощутить, каково это – любить. Пройти весь путь до конца. Хоть раз в жизни.

Все три ночи я сижу в сквере до самого утра. Саймон уходит до рассвета. Видимо, у него утренняя смена.

На третью ночь я решаюсь.

Завтра.

Да.

Я сделаю это завтра.

На следующий вечер я было собрался идти к Одри, но у моей двери снова обнаружился Марв. На этот раз с вопросом.

Я решительно выхожу, но он упрямо стоит на крыльце и не двигается с места.

– Эд, тебе все еще нужны деньги? – спрашивает он. И смотрит на меня крайне озабоченно: – Извини, я просто забыл про наш разговор.

– Да без проблем, – откликаюсь я. – Похоже, деньги мне не понадобятся.

Под мышкой у меня древний кассетный магнитофон. С кассетой, кстати, внутри.

Я разворачиваюсь – мне пора в конце концов, но Марв окликает.

Очень задумчиво оглядывает и наконец говорит:

– А тебе они вообще были нужны?

Я подхожу поближе.

– Нет. Нет, Марв, мне не нужны были твои деньги, – отвечаю я честно.

– Тогда почему… – Он даже спускается с крыльца, чтобы оказаться со мной лицом к лицу. – Почему же ты тогда…

– Марв, помнишь, мне прислали по почте карту? Так вот, я ее не выбросил.

Ричи я сказал правду. Скажу все как есть и Марву.

И я все объясняю – в подробностях.

– Короче, мне прислали буби, крести, пики и вот теперь черви. Нужно помочь еще одному человеку. Его тоже, знаешь ли, черви заели.

– Так я был…

– Да, Марв. Ты был на тузе червей.

Молчание.

Причем удивленное.

Марв стоит на лужайке перед моим домом и не знает, что сказать. Но лицо у него счастливое.

А я все-таки разворачиваюсь и иду. А он кричит мне вслед:

– Еще один человек – это Одри?

Я поворачиваюсь к нему, но продолжаю идти – спиной вперед.

– Удачи тебе!

На эту реплику я машу рукой и улыбаюсь.

Все происходит как обычно, разве что рядом со мной на скамейке стоит магнитофон. Бедняга покрывается вечерней росой. Поднимается и катится по небу луна. Приходит утро, луна бледнеет. В какой-то момент я даже жалею, что не пришел сразу к утру, – поставил бы дома будильник, зачем торчать в этом сквере. Но в глубине души я знаю: нужно сделать все как положено. Чтобы все получилось, необходимо ночное бдение.

Я смотрю на свои вытянутые ноги. Ночь тоже тянется – дальше и дальше. Рассвет не радует, а пугает меня.

Меня необоримо клонит в сон. И тут хлопает дверь машины и слышится урчание двигателя, – Саймон вышел и собирается уезжать. Вот он выруливает со стоянки и неловко, осторожно заворачивает за угол. Проходит минута, другая, и я понимаю: пора. Все сделано правильно, надо действовать.