Доминик Татарка - Республика попов

Со стены, где единственным украшением комнаты висел плакат северо-американского пароходства с картой обоих полушарий, глаза Томаша скользнули на стол; там стояла тарелка с пирожными — Минарка испекла, принесла американцу от доброго сердца. И дядя смотрел на тарелку, глотая слюну, кадык на шее у него прыгал, как у человека, измученного жаждой. Дядя протянул руку к тарелке и этой протянутой рукой начал крошить одно пирожное за другим, пока не выросла куча крошек. Дядя кинул в рот несколько крошек, собранных со стола, как будто больше в горло не лезло. И вдруг сделал то, чего не ожидал ни сам он, ни Томаш: взял тарелку с крошками, вышел на балкон. Встал и Томаш. Он не спускал глаз с дяди и все время думал о его состоянии.

Американец подошел к перилам балкона. Ночь, как прилив, подступала вплотную к нему, над головой висел купол звездного неба. Движением сеятеля рассеял Менкина крошки в ночь — птицам. Он был в этот миг великолепен и значителен. Горько стало ему от ласки посторонних людей. И он отверг ее — не то еще подумают Минары, что ждет он от них этой ласки.

Между ним, дядей и матерью все так и останется недорешенным. А потом придет смерть, как к Паулинке. Дядя рассеет все свои крошки, и ночь сомкнется за ним. Так и кончится когда-нибудь.

Они не сказали друг другу ни слова, и Томаш ушел. Долго бродил в ночи. Мозг его был умерщвлен. Он бродил по щебенистым отмелям речки. Бродил по прошлогодней траве. Все это было в нем. Но без движения. Паулинка Гусаричка нелепо умирала.

Дарина как лютеранка не обязана была являться в школу и не показывалась там. Проповедники все рассуждали о луче духа святого, проникающего во тьму человеческого сердца. Лишь в неземном этом свете мог познать человек, что есть грех. Грехи бывают простые и смертные. Смертными грехи называются потому, что по свершении даже одного из них душа умирает для вечной жизни. Грешник сам обрекает себя на вечную тоску о боге. И так далее. В аду и в чистилище горит вечное пламя. Это пламя, милые детки, вы не должны представлять себе красным огнем. Существует ведь и безогненное пламя. В аду, если выразиться точнее, сам воздух — испепеляющий зной. Он не опаляет волосы или брови, как настоящий огонь, который мы разводим в кострах. Пламя проклятия есть неизбывная тоска, она пожирает и никогда не может пожрать бессмертные души грешников и грешных ангелов, и происходит она от того, что никогда, никогда не увидеть им ясный лик бога…

Когда сам Менкина еще сидел за партой школьником, они твердили наизусть конституцию республики, об этом вспоминал он сейчас, уже учителем, и в этой искусственно созданной вечности играл воспоминаниями, как младенец большим пальцем ноги. «Мы, чехословацкая нация, желая укрепить…» — а ничего не укрепили! Появилось много новых правд, новая Европа. На уроках географии путешествовали по республике — от Вышнего Кубина до Карловых Вар, от Ясины до Пельгржимова. В расписаниях были перенумерованы железные дороги: Вшетаты, Постолопрты, Кралупы, Подмоклы. Поминали всякие деликатесы: пражская ветчина, зноемские огурчики, сырки — они же «кваргли», пардубицкие пряники, шоколад «Орион», конфеты братиславской фабрики Штолльверке — во рту у мальчишек собирались сладкие слюнки… Республика являлась сладкой, как конфетка для школьника. Ну, и еще богемское стекло, его экспортируют во все концы земного шара, и Шкодовский комбинат, и красоты природы. Красоты природы есть у нас, их у нас очень много, есть ледяные и сталактитовые пещеры, гейзер в Герлянах, и вообще родина наша прекрасна, как поется в государственном гимне «Где родина моя». И были у нас мужи с мировым именем — Гус, Коменский, батюшка Масарик и другие. Кто еще? А генерал Штефаник, что побывал на островах Таити? Отлично. Штефаник побывал на островах Таити. Учитель Янечка, капитан во время мировой войны, указкой обводил границы, слишком растянутые со стратегической точки зрения. А этот шут гороховый Мадьяр, сын раввина с пейсиками, никогда не слушал внимательно урок и слово «стратегические» спутал со «страконицкими». Весь класс хихикал. Мадьяр сел, получил двойку за то, что не знал, чем на весь мир прославились Страконицы. Не знал! А что там на самом деле производится, в этих Страконицах, не мог сейчас вспомнить и учитель Менкина…