Владимир Топилин - Хозяин Спиртоносной тропы

— Хошь кое-что покажу?

— Что? — вспыхнула она интересом.

— Там мужик какой-то с саблей, как у Стюры, в шлеме и в доспехах похоронен в скале. Показать?

— Да.

— Тогда пошли.

Прежде чем уйти со стана, Кузька сказал Егору, что пойдут с Катей недалеко, вернутся скоро. Тот хмельно насупил брови, но все же разрешил:

— Только от ручья никуда не отходите, а то закружаете.

— Хорошо, — согласился Кузька, укладывая в котомку веревку.

— А веревка-то нашто? — удивился Егор.

— Так себе… может сгодится для чего, — не зная, что соврать, ответил Кузя, понимая, что все равно оставил у Егора подозрение.

Стюра хотела идти с ними, но поднявшись, хмельно закачалась из стороны в сторону, хватаясь руками за воздух, бухнулась назад, где только что сидела, засмеялась подобно кудахчущей курице:

— Нека, сегодя Стюра пьяненька, ноги кренделями согнулись.

Вениамин предложил Кузе взять ружье, вдруг медведь? Но тот отказался, сославшись на то, что не умеет им пользоваться. К тому же знал, что в котомке у него лежит завернутый в тряпку револьвер.

Пошли от стана вниз по ручью. Всю дорогу, пока шли до скалы, Катя молчала, озираясь по сторонам. Было неприятно, что они вот так вдвоем, в глухомани идут неизвестно куда: а вдруг сейчас вон из того пихтача выскочит медведь? Нет, она была не робкого десятка. Много ходила по лесу возле прииска за грибами и ягодами и даже встречалась с медведями. Но вчерашняя встреча с хозяином тайги оставила неприятный осадок, который до сих пор нет-нет да и холодил низ живота. Поэтому последующие действия Кузьки были вовсе некстати.

— Вон она, та самая пещера, — заговорщически, почему-то вполголоса проговорил Кузька, и это добавляло напряжения. — Только сейчас туда ни снизу, ни сбоку не забраться. Я возьму веревку, залезу сверху и спущусь по ней в нишу. А потом скину веревку тебе, и ты залезешь по ней ко мне. Там немного подняться, метра три от того выступа. Поняла?

— Нет! — замотала головой Катя.

— Ты что? — удивился Кузька.

— Не надо мне туда лазить. Нечего там смотреть. И тебе тоже не надо лезть.

— Ты же хотела посмотреть.

— Теперь уже не хочу, — наотрез отказалась она.

— Ты что, боишься?

— Угу, — честно созналась она, посмотрев на него в тот момент округлившимися, каких он никогда не видел, глазами. — А вдруг там медведь?

— Вот еще! Больно ему надо за тобой ходить да тебя караулить. Будто у него своих забот нет.

Катю ему пришлось уговаривать долго. Кузя пять раз пожалел, что взял ее с собой, лучше бы один ушел, пока никто не видит. Все-таки договорились, что он залезет на скалу один, быстренько посмотрит, что там внутри, и потом опять поднимется назад. А чтобы она тут не боялась, оставил ей револьвер, дабы напугать медведя, если тот вдруг явится. На том и порешили.

Кузя отвел Катю подальше в сторону под деревья, откуда было хорошо видно скалу, по которой он будет слезать в нишу и оттуда помашет ей рукой. Расстояние здесь было метров сто пятьдесят или чуть больше. Он будет постоянно на глазах у Кати, это придаст ей смелости.

Расстались. Подложив на колодину пустую котомку, Катя присела на нее так, что и не заметить со стороны. Зато отлично видно, что происходит вокруг. Кузька, шумно ступая по тайге, чтобы она его не потеряла, пошел к скале.

Прошло немало времени, прежде чем он зашел сзади по тайге, выбрал дерево, скинул веревку и начал спускаться. Катя со стороны видит, что веревка коротка, не хватит, чтобы Кузя спокойно спустился в нишу, придется спрыгивать. Хотела крикнуть ему, но… осела, сползла с колодины на землю.

Внизу по ручью — движение. Кто-то идет, с шумом ступая по траве и щелкая сучками. У Кати нет сомнения, что это хозяин тайги. Зажала револьвер, чтобы выстрелить, отпугнуть его, но едва не заплакала от горя: Кузька не сказал, куда нажимать, чтобы он выстрелил.

А медведь все ближе, вон уже качнулись ветки деревьев. Прет прямо на нее, сейчас учует и все. Сожрет ее, как того сохатого, потом думай, кто прав, а кто виновен. Хотела закричать, но голоса нет. Решила побежать, но ноги будто чужие. Сжалась, как зайчик от коршуна в комочек: авось не заметит!

В частине между деревьями мелькнул силуэт всадника. Катя обомлела — человек! Вот так встреча. Но кто это? Спряталась за кустом: сначала надо разобраться, вдруг бродяга или разбойник?

Верховой выехал из тайги на чистое место. Черно-белой, в яблоках масти конь сразу встал как вкопанный, повернул голову, хлюпая носом, застриг ушами. Услышал Кузьку, почувствовал запах человека. Человек в седле приподнялся в стременах, вытянул шею. Ом тоже не ожидал встретить здесь людей, поэтому удивился не меньше своего мерина. До него было около тридцати метров, и Кате было хорошо видно его узкое лицо, седую бороду и даже морщинки вокруг глаз. Ему было не меньше шестидесяти лет, но выглядел он достаточно неплохо. Поджарый и подтянутый, он был подобен струне, такой же напряженный и звенящий. Сильные, мускулистые руки походили на коряги, такие же крепкие и корявые от тяжелой физической работы. Ноги в походных броднях, словно пружина капкана, чутко подрагивают на любой шум. Обычная походная куртка и тряпка на голове выдавали простого, обычного путника, русского, скорее всего, старателя, рыщущего по тайге в поисках золота. Это был не казак и не представитель власти, разыскивающий в глухомани беглых каторжников или бандитов. Кто это был, Кате оставалось догадываться недолго.