Владимир Топилин - Хозяин Спиртоносной тропы

Отделавшись от Мишки, они зашли в зимовье. К удивлению Кузи, в этот час никого не было: обычно вечерами тут было столько народу, что всем не хватало места, спали под нарами. Увидев его лицо, Егор пояснил:

— Погодь маленько, придут еще. Назар у меня на той стороне с лодкой ждет. Сегодня, вроде как, обещал управляющий с Любопытного прииска подойти. Верно, тут ночевать будет, — и, усевшись на своем законном месте у окна, спросил: — Принес, что наказывал? Молодец! Доставай, покуда никого нет. А то увидят бутылку — из горла выдерут.

Кузя поставил на стол спирт, положил колбасу, хлеб, сахар, махорку. Егор расцвел, откупорил бутылку, налил в две кружки:

— Давай, тятю твоего помянем.

— Я, верно, не буду, да и… вечером нельзя поминать, — пытался отказаться Кузька, но Егор посмотрел на него таким взглядом, что тот не посмел больше возражать.

Выпив до донышка, Егор долгое время молчал, смотрел на Кузьку, как тот заливает в рот воду после спирта. Угрюмо подумал: «Вырос-то как за лето! Совсем мужик стал. Давно ли пацаном был, когда один весной из тайги выходил?» Подождав, когда тот отдышится, начал спрашивать:

— Как дела дома? Как матушка? Заклепа не пристает с расспросами?

Раскрасневшийся Кузька охотно отвечал на его вопросы, рассказывал обо всем, что считал нужным ему поведать. А скрывать от Егора ничего не собирался.

— Давеча с Мишкой спускались с Перевала, выстрел слышали. Мишка, понятное дело, сразу из скворечника воробья выпустил. Сказал, что какого-то старателя убили. Еще проговорился, что когда последний раз ехал с Жейбы, за Перепадом у Чистого ключа «Черную оспу» случайно видел.

Молча слушавший его Егор из сутулого мужичка превратился в богатыря, расправил плечи, вытянул удивленное лицо. Эта новость была ему неизвестна, и это выражалось в его каждом напрягшемся мускуле:

— Та-а-а-ак! «Черная оспа», говоришь? И что же они там делали?

— Говорит, что котомку какую-то теребили. Как его увидели, испугались, бросили, а там чистое белье, еще какие-то тряпки, мешочки, еды немного.

— А что за котомка?

— Не знаю, об этом не говорил. Так, мельком глянул и поехал дальше. Сам испугался, думал, вернутся. Да, еще сказал, что Хмырь с ними был.

— Пантелей?! — еще больше удивился Егор, хмуро собрал брови над переносицей. — Что же это он мне тогда не рассказал? Ведь мимо меня проезжал.

— Не знаю, — волнуясь от его перемены, поспешно ответил Кузя. — Может, побоялся. Мне-то случайно проболтался.

— И когда, говоришь, он их видел?

— Дня три-четыре назад. Перед Воздвижением. А что?

— Вон как, значит… — задумчиво промолвил Егор, наливая в кружку. Выпил одним махом, закусил колбасой и хлебом, тяжело посмотрел на Кузю: — Товарищ у меня должен был подойти из тайги, Иван Колобуев. Всегда один золото много лет промышляет. Где-то под Кумом-гольцом жилу нашел. И сколько лет в один и тот же день, на Воздвижение мимо меня проходил. У него там снега рано давят. А нынче вот… жду, не могу дождаться.

Кузя сдавлено молчал: тоже слышал про Ивана Колобуева не только от Егора, но от других старателей. Все о нем знали, как о фартовом бергало. У него в Минусинске был свой дом, скорняжная лавка, ямской двор на десять лошадей. Нетрудно было догадаться, что все это нажито с добычи золота. Многие за ним следили, хотели вызнать, где находится месторождение, но никому не удавалось его выследить. Иван исчезал в тайге, будто ветер, и появлялся через три месяца так же внезапно, сгорбившись от тяжести своей котомки.

— Зря мы одначесь Мишку-то отпустили. Ну да ладно, далеко не уедет, к утру догоню, — размышляя, продолжал Егор. — Захмырин, говоришь, с ними был?

— Он так сказал. Лицо открыто было.

— Антиресно девки пляшут, по четыре штуки в ряд.

— Хочешь сказать, что…

— Ничего я не хочу сказать. Никто ведь за руку не поймал, так и нечего подозревать. К тому же Иван по разным причинам мог задержаться, — опять потянувшись к бутылке, наливая себе и чуть-чуть Кузе, рассуждал Егор. — Может статься и так, что и он по каким-то причинам стороной прошел.

— Какая тут может причина быть? — заметно захмелев, смешно пожал плечами Кузя.

— Самородок, — холодно ответил Егор. — Нашел желтый камень, да такой, что на всю жизнь детям и внукам хватит. А такой груз по Спиртоносной тропе носить нельзя.

— Все забываю спросить, — вспомнил Кузька. Подскочив с нар, потянулся к котомке, долго шарил в ней рукой, наконец нашел, что искал, подал Егору: — Во!

Тот взял зеленый платочек, посмотрел на него, не поднимая глаз, спросил: