Владимир Топилин - Хозяин Спиртоносной тропы

Работая у Попова челноком, Мишка часто ездил на Жейбу, возил бумаги с сообщениями. При одном таком переезде они и познакомились. Мишка был старше Кузи на три года. Несмотря на это, оказался таким балаболом, каких не видел свет! Он говорил без умолку, как тот цепной кобель, облаивающий каждое движение в видимом пространстве: будь то проходивший по улице человек или воробей, таскающий под крышу соломинки для гнезда. Мужики говорили, что даже когда Мишка едет один, всю дорогу разговаривает с конем, и тот у него скоро выучит человеческую речь. При этом у него всегда было свое уверенное мнение, что надо делать именно так, а не иначе, потому что Мишка считал себя умнее других, а остальных балбесами, поэтому в тайге на кедрах и не растут консервированные ананасы.

Проехав с ним однажды в один конец, Кузя был рад появлению поскотины, как утомленный долгой дорогой и жаждой странник наконец-то видит на горизонте лужу с грязной водой. По своей неграмотности Мишка выдал ему столько информации, что он был готов поверить, что колесо должно быть обязательно квадратным, а для коня хватит и трех ног.

Увидев, что его догоняет старый знакомый, Кузя застонал, как филин. Хотел свернуть с дороги и пропустить его, но Мишка уже заметил спутника. Уехать вперед не было возможности. Мишкин конь быт гораздо сильнее и быстрее Поганки. Вероятно, потому что также устал от болтовни хозяина и хоть немного отдыхал, пока рядом был кто-то.

От безысходности Кузя опустил уздечку: будь что будет! А Мишка, довольный, что догнал свободные уши, уже ехал рядом:

— О-о-о! Здорово ночевали, Кузя! Ты куда? Что не сказал, что поедешь? Вместе бы поехали. А ты знаешь, что в ночь лучше выезжать, чем ехать с утра — проедешь больше. Я вот так всегда к вечеру выезжаю, потому что дорога лучше, и людей чаще встретишь.

«И меня, зараза, догнал!» — уныло подумал Кузя, представляя, сколько ему еще придется с ним пилить до Каратавки. При слове Каратавка у него опустились руки. Если Мишка останется ночевать в бараке, лучше броситься с камнем на шее в Нижнюю яму на Шинде, чем слушать его до утра. А между тем, Мишка не дремал, начал свою бесконечную речь с того, как «давеча учил соседку тетку Варвару дергать с грядки репу, а потом мочить ее в кадке». Этого события хватило подняться на Перевал, который тянулся около двух километров. Заметив на кедрах богатый урожай ореха, Мишка стал учить Кузю, как надо правильно сшибать и шелудить шишки. За этим последовал урок кузнечного дела, в котором он был просто мастер, и подковать коня, кроме него, не мог никто во всем Чибижеке. Он так и сказал:

— Намедни сам Артем приходил советоваться, какими гвоздями лучше набивать подкову.

Кузя слушал и не слушал. Был рад, что начали спускаться по Спиртоносной тропе к Шинде. Все-таки, как Мишка ни трепался, но дорога подавалась.

Спускающийся вечер охладил воздух, вычистил небо, обещая первый мороз. В воздухе запахло старой травой, грязью, отмершими хвоинками, прелыми листьями. От мысли, что скоро наступит зима, в душе Кузи защемило. Ему стало так тоскливо, будто он увидел глазами свою преждевременную старость. Так бывает, когда от мысли, что ты чего-то не успеваешь или не успел, наступает минута полной неудовлетворенности. В такой момент становится так плохо, будто осознаешь, что в этой жизни ты не значишь вообще ничего.

На Мишку подобное правило не распространялось. Или, скорее всего, оно у него отсутствовало напрочь. Он не замечал, что на соседнем гольце уже лежит снег, а холодный ключ в распадке загустел так, что, казалось, вот-вот прекратит свое существование до весны. Зато знал любую мелочь, от которой у Кузи «сверлило за ухом».

Где-то далеко в горах бахнул, раскатился ломким эхом выстрел. А Мишка знал, из какого ружья он произведен и по кому стреляли. И все-то для него было так просто и понятно, что на хладнокровном лице не появлялось ни тени сомнения:

— О! Из тулки вдарили. Верно, еще какого-нибудь старателя завалили.

— Откуда знаешь? — затормозил Поганку Кузя.

— А по ком сейчас в такую пору стрелять? Сам знаешь, какое сейчас время: хищная пора.

— Может, рябчика или марала кто добыл, — предположил Кузя.

— Ага, в самый раз будет кто-то на рябчика заряд изводить. А маралы в такой вечер не ревут, холодно шибко. А в старателя — точно, потому что сейчас все из тайги прут. И все с золотишком.

Кузя недоверчиво посмотрел на него, а Мишка, будто этого и ждал: переключился на очередную историю: