«А я думал, что только мы от спины страдаем», — сказал Молотилов.
«Кто это — вы?»
«Простые рабочие».
Миколас немного поразмышлял.
«Нет, Петр. Простые писатели тоже… страдают от спины. Иногда очень сильно».
«А ведь верно, — подумал Молотилов. — Вон Николай Бирюков. Про Лизу Чайкину который. У него еще здесь, в Ялте, музейная квартира… И Николай Островский…» Он уж хотел сообщить новому знакомому об этом, да вовремя опомнился: разве Бирюков и Островский — простые?
Вместо этого Молотилов попросил Миколаса рассказать о его жизни. Интересно, мол. Поделитесь. Такая у вас профессия! Редкая.
«Моя жизнь, — ответил Миколас, — в моих книгах. Как и у других литераторов. Так все говорят. Только знаете ли… — В своей — без доброты — улыбке он обнажил крупные белые зубы. — Иную жизнь можно изложить несколькими фразами. А пишут же о ней целые тома».
6
Когда Молотилову надоедало лежать, он купался. Вода была теплая и вроде бы ленивая. Молотилова тоже одолевала лень, и, вопреки ей, он искал себе какое-либо занятие.
Неподалеку от них играли в преферанс. Прежде Молотилов преферансу не обучился, а сейчас тратить деньги за науку не имел права — пять с половиной сотен оказались не такой уж крупной суммой. Особенно после того, как Молотилов однажды ввязался на приморской набережной в спортлото «Спринт». Сначала повезло: выиграл в общей сумме двадцать пять рублей, уйти бы, да Ариша проявила неожиданный азарт: давай, Петя, еще, я тут кольцо с бирюзой присмотрела.
Колечко-то они взяли, недорогое оно, только отнюдь не на выигрыш. И те двадцать пять пролетели, и еще: насчет азарта Молотилов жене не уступал. Ничего, решили, перебьемся, тем более что, обратный билет купили загодя, дома. И вообще, правильно в народе говорят: кто-то теряет, а кто-то находит. Один старичок при них мотоцикл с коляской за обыкновенный металлический рубль получил.
Арише на пляже жилось легче. Она или читала, или вязала что-то внучкам, извлекая бесконечную пряжу из холщовой сумки с портретом Иосифа Кобзона, которой снабдила ее племянница Ленка. А Молотилов искал занятие — наперекор одолевающей его лени. Для здешних шахматистов он чувствовал себя слабоватым соперником. У доминошников была своя, укоренившаяся, компания. Миколас стал появляться на пляже редко. Окунется, постоит, опустив длинные руки вдоль тела, на солнцепеке, осматривая окрестности из-под козырька белой фуражки, — и к себе. Гну, говорил, спину в том же направлении. От постоянной работы Миколас стал совсем нервным. Не побеседуешь с ним, да и Ариша его побаивалась: того и гляди, каким-нибудь словом укусит. Или своей улыбкой удивит.
Молотилов медленно поднимался с дощатого лежака и по дорожке — из поперечных дощечек же (откуда в безлесном крае столько дерева?) — шел к ближайшему буну. Там, на краю, где в тихую погоду ласковые волны перебирали плавучие водоросли, а в шторм, взбесившись, бросались на каменную преграду и ревели от обиды, стояло обычно двое-трое рыболовов — забрасывали донки. Попадалась рыбка слабо, не то что в родном море Молотилова, хотя оно, родное, называется искусственным водохранилищем. Только товарищ из местных работников то и дело выбирал донку, снимал с крючка добычу и снова закидывал ее в одно и то же, заметил Молотилов, место. Приноровился.
Местный по имени Володя ловил то окуней, то султанку, незнакомую Молотилову и называемую еще барабулькой. Такая горбоносенькая, как бы надменная рыбешка. Окуни шли на мясо мидии. Ракушки мидий местный собирал тут же — среди водорослей, прилепившихся к буну. Он работал электриком в расположенной неподалеку огромной интуристовской гостинице и, узнав, что Молотилову тоже близко знакома его специальность, протянул руку дружбы: дал запасную донку, показал еще одно заветное место, куда кидать, и вообще разговорился. «Когда выбираешь окуня, не давай слабину леске. Сойдет с крючка окунь. Он ведь у нас мелкий; слюдяная, вишь, губа, тонкая. Дернет, разорвет губу — и пиши ему письма».
В самом же начале знакомства электрик Володя рассказал Молотилову много интересного. Например, про то, что официанты их гостиницы заняли первое командное место в Крыму по японскому каратэ. А потому что не пьющие и тренируются в этой борьбе с применением ударов не меньше пяти раз в неделю. Несмотря на жару и полуторасменную работу через сутки. Но главным образом Володя просвещал Молотилова насчет рыбы. Оказывается, и в этом деле существует прямой круговорот природы. Вот ветер гонит теплую воду к берегу. В теплой воде живут медузы. До медуз охочи окуни. Значит, коли заметил студенистые зонтики поблизости, готовь окуневые снасти и соответствующую наживку из мидий. А береговой ветер угоняет теплую воду. Вместо нее со дна поднимается холодная, которую рыба не выносит и потому сбегает. Так что швыряй свинцовые грузила в самое что ни на есть клевое место — и будет без толку…
Читать дальше