Лукас Бэрфус - Безбилетник

Сейчас он узнает. Берётся за ручку двери, хочет на неё нажать, но тут с улицы опять доносится гудок автомобиля. Он вздрагивает, отпускает ручку. Это же его сигнал. Гудок его БМВ. Он скатывается по лестнице кубарем, выскакивает на улицу, бежит через дорогу.

Там стоит этот индокитаец. Или бенгалец. Стоит рядом с БМВ и корчит недовольную рожу. Поигрывает связкой своих ключей, на которой блестит голубой слон. Человек, который по тринадцать часов в день проводит за рулём и сам уже выглядит, как его водительская кабина. Непроветренная. Вонючая. Ещё и весь на нервах. Может, у него больная печень, судя по кругам под глазами, тёмным и широким, как два прикроватных коврика.

Совершенно точно этот человек не испытывает никакой радости от неоплаченных поездок. Он должен получить свою цену, а прежде этого он никого не подпустит к машине. Он хочет восемьдесят и очень удивлён, когда получает сотню без квитанции. Настроение его несколько улучшается, он кивает, но спасибо не говорит. Отворачивается и, шаркая ногами, идёт по площади в сторону вокзала.

Филип возвращается в дом. Хочет довести дело до конца. Чувствует волнение в желудке и должен успокоиться. Руки его дрожат. Он не знает, от радости или от страха. Вот он уже перед дальней дверью дома, и на сей раз дальняя дверь заперта. Он трясёт её, он тянет, дёргает за ручку, никакого толку. То же самое с ближней дверью. Бесполезно. Заперто. По всей видимости, в определённое время автоматически срабатывает запор – на ночь. Теперь ему требуется новый план.

Присутствие БМВ действует на него успокоительно. В багажнике стоят бутсы «тимберленд» на шнуровке. Они ему нужны, чтобы ходить по новостройкам. Он тут же переобувается в них. И чувствует себя снаряжённым. У него есть верёвка, есть одеяло, есть фонарь. У него есть деньги и электричество. Ночь может наступать.

Ему необходимо найти место, где он сможет провести ближайшие часы. Парковки здесь нет, по крайней мере, такой, чтобы оттуда просматривался дом. На откосе растут кривоватые карликовые сосны. Они развесили свои ветки низко над краем дороги. Неплохое место, только это не должно выглядеть так, будто он прячется. А где ещё? У трансформаторной будки? Там есть место. Но если она выглянет из окна, она увидит машину. Так где же? Просто на дороге? Не поставить ли ему машину просто на тротуар? Насколько вероятно то, что здесь будет проезжать патрульная машина? Очень даже вероятно. Значит, всё-таки под соснами.

Там он не находит себе покоя. Он чувствует себя выставленным на всеобщее обозрение, будто на него пялится вся окрестность. Он выключает свет и включает стояночное отопление при неработающем двигателе. Видимость отсюда ограничена. Через лобовое стекло вид приемлемый, но над левым окном нависают ветки, а в зеркале заднего вида отражается лишь малый угол обзора. В машине свежо. Запах индуса надолго застрял в салоне. Он вытирает рукавом конденсат, осевший на боковом стекле. Запускает двигатель. На приборной панели загораются лампочки. Стрелка бензобака поднимается на пятьдесят процентов, бак наполовину полон. Он откидывает спинку сиденья на сто пятьдесят градусов. Вытягивает ноги. В машине становится тепло. Желудок даёт о себе знать урчанием. У грека можно было бы перехватить чего-нибудь. Но Бог знает, сколько времени ему понадобится, чтобы приготовить еду. Самое меньшее минут пятнадцать. Он не хочет на четверть часа упускать из вида дверь. Может, они могут принести ему сюда?

Он ищет телефонный номер таверны, набирает, звучит голос, но это автоответчик, он просит оставить сообщение после сигнала, но сразу после сигнала идёт писк «занято». Новая попытка, та же самая штука, никто не берёт трубку. В таверне виден свет, и ему даже мерещится, что за окном маячит силуэт человека. Но они там не слышат звонок своего телефона. Или делают вид, что не слышат. Аккумулятор теперь ниже двадцати процентов. Он решил подзарядить телефон от прикуривателя, но шнура для зарядки не оказывается на месте. Конечно, ведь он сам вчера упаковал его в чемодан, чтобы потом не забыть, когда отправится на Гран-Канарию. Теперь злится на себя. Придётся ему быть бережливым. И внимательным. Глаз не спускать с двери. Чтобы в следующий раз быть наготове. И ничем не рисковать, ни в коем случае. А желудок может подождать. Бутылка лежит рядом с динозавром на пассажирском сиденье. Вкус у воды пресный. Он включает радио. Высокий голос поёт по-испански вечные слова тоски. Чувствительная песня, с пустотой в животе переносится трудно. Но он всё равно оставляет её. На последних тактах её прерывает заставка. Стаккато войн и катастроф, на первом месте – пропавший самолёт. Международная акция поиска чёрных ящиков по-прежнему не принесла результатов. План-квадраты поиска расширяются, а времени остаётся всё меньше, пятнадцать дней – и батарея разрядится, всякий след будет потерян. Близкие скорее в ярости, чем в отчаянии. Власти беспомощны. Надежда пока остаётся. Он меняет радиостанцию, музыка будничного вечера, болтливое настроение, викторина, в которой слушатель даёт три неверных ответа, потом погода на ближайшие дни. Что называется, всего понемногу: солнце, дождь, ветер и снег. Ночами рекомендуют поберечься, могут быть заморозки.