Лайош Мештерхази: Великолепная рыбалка

Мне он, однако, ничего не доказал. Мы вместе с майором сидели в последнем ряду, поближе к выходу. Достаточно было переглянуться, и мы, как напроказившие мальчишки, согнувшись, прокрались к двери.

— Как вы думаете, почему тактическое атомное оружие привело к атомному пату?

— Потому что это чепуха! Если хотите, можем вернуться.

Смеясь, мы спустились в подвальный этаж. На складе получили высокие резиновые сапоги, пару тюбиков против комаров. Майор вел вездеход на такой скорости, что мне пришлось пристегнуться ремнем, чтобы не вылететь из открытой маленькой машины. Мы достигли места на берегу ручья, где завяз наш грузовик, отсюда в направлении озера передвигались медленнее, хотя по следам было видно, что перед нами здесь проходил гусеничный трактор.

— Сегодня утром я отправил лодку.

Километрах в полутора от озера взрытая земля и разбрызганная грязь показывали место, где развернулся трактор, там же лежала перевернутая вверх дном лодка.

— Я же велел спустить ее на воду, — выругался майор. — Что тут произошло?

Камыш высотой не менее трех метров закрывал нам вид на озеро, но по запаху чувствовалась близость воды. Я шел впереди, торопился к берегу, из–под ног при каждом шаге выпрыгивали лягушки.

— Стойте! — крикнул майор, показывая на что–то передо мной.

Метров на десять в ширину простиралась желтоватая грязь, вся перекопанная, влажная.

— Что это?

— Грязевые ванны диких кабанов.

— Я думал, это пословица такая, что свинья в грязи валяется потому, что она свинья.

— А у нее есть на то основательная причина. Грязью она вычищает из щетины насекомых.

Грязевые ванны, ну и пусть. Но ведь к озеру только через это место и подойдешь. А сапоги на что? Сделав шаг, я поскользнулся на кочке и в то же мгновение погрузился почти до колен в грязь и упал. Майор потом утверждал, что мне здорово повезло. Поднять меня он сумел, только вытащив из сапог. И тут же меня радостно атаковали тысячи комаров.

— Ничего, доктор, мы сумеем помочь беде. Бревна и доски у нас есть, пришлю сюда саперов, их под моим началом целый отряд, будет вам спуск к озеру, что надо.

— А дикие кабаны?

— Другое место себе найдут. Они людей боятся.

Майор повернул машину вспять, но мы успели добраться лишь до ручья, откуда начиналась наша «дорога», как на землю спустилась тропическая ночь.

— Откуда вам известно о грязевых ваннах диких свиней?

— Я хотел стать лесником, все детские годы готовился к этой профессии. Хотел корчевать джунгли, сажать новый лес, жить в деревянной избушке, подальше от шумного мира. Тешился я этой мыслью лет до семнадцати-восемнадцати. Напрасно убеждал меня отец, что не для меня эта романтика, я ведь всю жизнь жил в городе, не выдержу я один в лесу. Постепенно я и сам начал колебаться, но из гордости продолжал твердить свое. Потом познакомился с моей теперешней женой. Обожаю ее и надеюсь, она меня тоже. Хорошая хозяйка, прекрасная жена, примерная мать троих детей, но, если предложить ей поселиться со мной в лесу, она тут же подаст заявление о разводе. — Майор рассмеялся. — Езжу раз в год вот в такую экспедицию, и все. Да и то жду не дождусь, когда смогу вернуться в город. Домой. От прежней мечты осталась любовь к деревьям, камышам, плавням.

— Каждый из нас таит в себе какую–то детскую мечту. Я хотел быть врачом.

— А разве вы не врач?

— Не таким. Хотел стать настоящим врачом, который лечит людей.

— Я думаю, мы часто сами не знаем, чего хотим. И, в конце концов, разве не лучше так, как оно есть? — Голос его стал мягче: — Видите ли, моя жена в нашей действительности прекраснее мечты о лесе. Мне всегда так кажется, когда я ее несколько недель не вижу.

26 августа.Два дня я не садился за дневник. Обслуживающий персонал праздновал день святого Варфоломея: именины нашего коменданта. Причина для выпивки достаточная. Я ведь знал, что мне будет нехорошо, не умею я пить и не выношу спиртного, но нельзя мне, научному сотруднику, отказываться от участия в пиршестве, нанося тем самым обиду нижестоящим.

Стол для ужина был накрыт в большом зале офицерского клуба. Вначале все было благопристойно, произносили тосты, чокались, но к концу ужина веселье стало всеобщим. Майор приказал убрать со стола. Освободили молодежи место для танцев. А мы, человек двадцать, удалились в гостиную, продолжали там пить и беседовать.

Разговор зашел о Варфоломеевской ночи. Кто–то сказал, что название это неправильное — истребление протестантов по всей стране продолжалось целый месяц. Точных данных нет, но, очевидно, число убитых превышало сто тысяч.