Пётр Алёшкин - Петр Алешкин. Собрание сочинений. Том 3

Солнце все быстрее и быстрее спускалось к горизонту. Пора. Надо возвращаться. По дороге домой меня догнал дядя Санька Туман на своем тарантасе. Деревянная нога его была вытянута вперед и лежала на передке телеги, а здоровая свисала вниз. Лошадь остановилась возле меня.

— Садись, — пригласил Туман.

Телега, скрипнув, мягко присела подо мной. Дорога свернула в сторону и напрямик меж зеленых полей побежала к деревне. Мы ехали молча. Впереди показался высокий пень. Он стоял чуть в стороне от дороги. Трактористы, вспахивая поле, объезжали его. От этого образовалась небольшая полянка, поросшая высокой густой травой. Лошадь дотрусила до нее, сама без принуждения остановилась и потянулась к траве. Туман вздохнул, вытянул из кармана кисет и стал медленно сворачивать «козью ножку».

Здесь когда–то стояли избы. Но место тут неудобное. Каждую весну здешних жителей отрезало половодьем от основной части деревни, где находились магазин, клуб и все колхозные постройки, и люди один за другим переселились на другой берег, а некоторые перебрались в другие места. Сады, оставшиеся здесь, постепенно засохли. Их вырубили. Осталась лишь старая осина. Она росла около дороги и не мешала пахоте. Каждое утро возле нее появлялся дядя Санька Туман на своем тарантасе. Он, видимо, так же, как и сейчас, останавливался, сворачивал из газеты «козью ножку» и долго курил, вглядываясь в густую траву у подножья осины. К этому времени роса уже спадала, но внизу, у самой земли трава была влажной и издавала душистый и пряный запах свежести и чистоты. Лошадь, быстро перебирая губами, рвала траву и иногда лениво сгоняла хвостом со спины назойливых мух. А Туман сидел на телеге и думал, слушая ласковый убаюкивающий шепот листочков осины и важный неторопливый шорох наливающейся пшеницы. О чем он думал? Что ему вспоминалось? Может быть, он тогда сравнивал себя, свою судьбу, с судьбой одинокой осины? Докурив, он хлопал вожжами по спине лошади. Она лениво трогалась с места, но все еще тянулась за сочной и прохладной травой. А Туман, наверно, все вспоминал то время, когда он не стал еще одноглазым Туманом, а был обыкновенным парнем. Еще до войны. Может, он вспоминал свою первую и последнюю атаку, когда земля вдруг с грохотом поднялась перед ним и повернула его жизнь в другую сторону. Это случилось в начале войны. Жена Настенька, которая три месяца назад, убиваясь, провожала его, едва узнала в нем своего Саню, сразу стала чужой и далекой. Вскоре они разошлись. Тогда он не выдержал, запил, ходил угрюмый, злой. Шрам около выбитого глаза делал его лицо еще мрачнее.

Года через три весной, вечером перед пасхой, его мать ходила вместе с другими женщинами в церковь в соседнее село. Мост был снесен водой. Переходили по льдинам. И когда возвращались назад, мать в темноте оступилась и упала в воду. Женщины не сумели ее спасти. К тому времени председатель поставил Тумана объездчиком, и он целыми днями стал пропадать в поле. Обо всем этом я узнал позже из рассказов матери и односельчан. Хорошо зная дядю Саньку со своего раннего детства, я прекрасно представляю, какие чувства в нем вызывала осина…

Часто у осины стала появляться девочка. По утрам она купалась в реке, потом переходила на другой берег и напрямик по пшенице бежала к осине. Ситцевый сарафан прилипал к ее мокрому телу. От этого она казалась тоньше, чем была. Туман проезжал раньше, и они почти никогда не встречались.

Девочка улыбалась, радуясь солнечному дню и своей подруге осине, которая легким дрожанием листьев приветствовала ее. Девочка падала в прохладную траву и, отдышавшись, открывала книгу. Хорошо читалось под шорох пшеницы и лепет осины. Было приятно и просто так лежать в траве, отдаваясь мечтам, и смотреть на трепещущие листочки или на спокойное небо. У осины со стороны дороги рос маленький отросток. Он был одинакового роста с девочкой и начал ветвиться. Девочка, начитавшись, собирала в пшенице ромашки и васильки, плела из них венки и украшала маленькую осину. Налюбовавшись, она тут же снимала их, опасаясь, что поломаются тоненькие веточки.

Однажды осенью пьяный тракторист наехал на осину гусеницей трактора и выдрал большой клок коры. Утром Туман увидел рану и долго, ругаясь, замазывал ее землей. Он думал, что это поможет дереву. Но на следующий год осина засохла. Она все лето суровым памятником возвышалась над деревней, а осенью Туман спилил ее. Он оставил высокий пень, чтобы не сгубили молодую осину. За лето она поднялась еще выше. Шло время. Все так же по утрам Туман останавливался возле осины и задумчиво курил свою «козью ножку». После него появлялась девочка. Она открывала тетрадь, исписанную наполовину, ставила число и писала. Потом принималась за книгу.