Андрей Бинев - Тихий солдат

– Эх-хе! – качала головой старуха, – Одно слово железная башка!

Юрий Станиславович действительно был торжественно отправлен на пенсию и начисто забыт на его дистанции.

Катя ласково посмеивалась над ним, гладила по облысевшей голове и целовала в нос. Вадику это тоже очень нравилось делать. Он взбирался к деду на колени, старательно тер ему череп и присасывался к носу. Дед с удовольствием терпел и его, и дочь. Видя Павла, он по-солдатски вскакивал, глупо усмехался, хоть и приветливо, с симпатией, и помахивал рукой так, как будто козырял. Павел отвечал ему улыбкой и кивком головы.

Все это происходило ежедневно, тянулось из месяца в месяц, даже из года в год. Когда Вадиму исполнилось четыре года, Катя вновь забеременела и родила чудесную, спокойную девочку, которую назвали Дашей. Очень нравились Кате очаровательные сестры в толстовском романе «Хождение по мукам». Вот она сама Катя, а ее дочь Даша. Потому и назвала так. Павлу это было совершенно безразлично, хотя также звали и его родную сестру, с которой он время от времени переписывался. Он по обыкновению улыбнулся и согласно кивнул – Даша, так Даша. Дарья Павловна, Вадим Павлович – Тарасовы. Звучит скромно и хорошо.

Изредка он получал письма из Лыкино от сестер. Они там тоже рожали детей, разводились с мужьями, заново выходили замуж, беднели, потом становились на ноги, вновь разорялись, и все плакали, плакали: нищета не отпускает губернию, а уж Лыкино совсем обмелело людьми – кто убежал, как он, кого посадили за кражи или дебош, а кто и спился подчистую. Росли там его племянники и племянницы, он и счет им потерял, и по именам не знал; не мог сказать, кто чей.

Однако он этим письмам не то что не доверял, но они все же слишком разительно расходились с тем, что писалось в официальной прессе и говорилось по радио. Там, оказывается, росли колхозы и совхозы, богатели, развивались. Счастливые люди давали интервью счастливым корреспондентам: и школы работали, и медицинские пункты, и клубы. Страна принимала рекордные урожаи и награждала каких-то тружеников, которые больше, правда, были похожи на героев тяжелых боев, чем на обыкновенных работников мирной сферы. Павел недоумевал и однажды даже спросил об этом у сестры Дарьи в письме. Она искренне ответила, что сама удивляется тому, что говорят и тому, что она своими глазами видит. Конечно, писала она, у нас есть колхоз и там работают люди, но с урожаями постоянные сложности: то произведут столько, что не могут сохранить, то у них заберут все подчистую и свезут в соседний совхоз, а то напишут какие-нибудь такие цифры, что они сами удивляются, откуда, что взялось. Особенно это касалось животноводства. Тут прямо мор какой-то был, из года в год, а по отчетам они как будто все сдавали с перевыполнением планов и обещаний. За мясом крестьяне ездили сначала в Тамбов, а потом, уже много позже, стали доезжать аж до столицы. Павел больше спрашивать ее об этом не стал.

Во второй половине мая пятьдесят седьмого года его вызвали на телефонную станцию телеграммой на срочный разговор с Лыкино. Павел прибежал, предчувствуя беду. Однако разговор получился совсем не страшный, а очень и очень неожиданный.

– Паша, – кричала в трубку сестрица Дарья Ивановна, – Тут тебя разыскивает Куприян. Помнишь такого? Ну, Куприяновы…, ну, наши, лыкинские…, помнишь же! А этот…Куприян Аркадьевич Куприянов вроде даже с тобой служил, …на фронте, что ли, вместе были?

– Да ты что несешь! Он погиб…, погиб Куприян-то! Я сам видел…, – Павел побледнел, даже покрылся испариной.

– Да не тот, должно быть! Этот не погиб. Семья у них вся еще в начале войны за Урал уехала, а сестра его – в Липецк. Они там сейчас и живут, в Липецке-то. Она-то, Клавдия, замуж вышла, а Куприян один остался. По госпиталям всё, по больницам…, без ноги, вроде, он…или без руки… У нас говорят, даже в психушке лежал…, у него и с головой чего-то стало во время войны. Люди слыхали… Приходил участковый…Шутейнов, Кирилл Николаевич, …, да ты его не знаешь, он у нас новый…, молодой еще…, принес сразу три телеграммы. Под козырек берет и вежливо так: «пожалуйте, граждане Тарасовы, до вас очень настойчиво пишут». Они, телеграммы-то, все одинаковые, хоть и отправлены каждая через два месяца, одна за другой… Потерялись, что ли? Вот я тебе одну зачитаю, последнюю: «Прошу срочно сообщить адрес старшего сержанта Павла Ивановича Тарасова, жителя деревни Лыкино, около станции Прудова Головня, Тамбовской области. Разыскивает младший лейтенант запаса Куприян Аркадьевич Куприянов, инвалид, орденоносец». Так и написано: «орденоносец». Их к ним в милицию с почты привезли, говорят, раз инвалид, орденоносец, то нужно вручить…, а то нехорошо получается…