Андрей Бинев - Тихий солдат

– Возьми с собой Костю Павликова и идите осторожно вдоль реки к мельнице. Пристройтесь там где-нибудь и наблюдайте. В случае чего, сюда с докладом. Ты, Коптев, сам понимаешь, что и как. Только гляди, не спать там. А то, боюсь, все не проснемся.

Коптев кивнул и махнул рукой Павликову. Тот быстро поднялся, взял ППШ и, ни о чем не спрашивая, вышел за ним следом в сени.

– Климовы, – крикнул Павел, – к окнам, наблюдать.

Оба заики тут же разошлись по хате и приникли к окнам, за которыми видны были только смутные очертания темного леса и в стороне, справа, верхушки березовой рощицы.

– Ворошилов… «Цыган»! Где «Цыган»?

– На чердаке он…, храпака уже дает, небось! – мстительно ответил тот, что так наивно доверился рассказу Ворошилова о хирургических новшествах.

– Поднимись к нему и через слуховое окно понаблюдайте за лесом, а, может, и за речкой, если оттуда видно. Она, вроде, неширокая, бурная…, но где-то тут может быть брод. И не спать!

– Слушаюсь, – хмуро ответил солдат и полез по лестнице наверх, – Балабол он, этот ваш «Цыган»…

– «Цыган» не балабол, – ухватил его за щиколотку Куприянов, – Парень шабутной, это верно, но дело свое знает! Всем бы так… А за тыловое разгильдяйство он свои наряды получает исправно … И отрабатывает!

Солдат покраснел и быстро закивал головой. Он тут же исчез в дыре, снизу теперь были слышны его острожные, крадущиеся шаги. Доска под ним прогибалась и поскрипывала.

Павел знал от Куприянова, что настоящая фамилия «Цыгана» была Романов, а не Ворошилов. Тот странным образом переживал по поводу своей «царской» фамилии и как-то уговорил одного милицейского пройдоху в Одессе за десять пачек сухого голландского табака переписать ему паспорт на революционный лад. Он выбрал фамилию «Ворошилов», потому что считал того истинным героем. «Цыган» даже за нож один раз схватился, защищая честь своего далекого, недействительного однофамильца. Кто-то усомнился в военных способностях командарма Ворошилова, назвав его трепачом и недоучкой. Тогда «Цыгана» самого порезали его же ножом, но фамилию он все же героически отстоял.

Павел сел у одного из трех окошек, рядом с Куприяновым. Сначала они о чем-то тихо перешептывались, но потом оба замолчали. Сказались усталость долгого пути, голод и нервное напряжение.

Ночь была тихой и холодной. Очень близко, за глухой стеной хаты, низко бурчала студеная Видринка, хотя в этом месте речка немного расширялась и как будто слегка успокаивалась.

– Похожа как у нас, – сказал вдруг примостившийся рядом на лавке Любомир Галич и улыбнулся, – Бьется, бьется вода, бежит, торопится и вдруг, будто устала…, выдохлась, спать прилегла… Поспит, подремлет и опять бегом! Хорошо!

– Тоскуешь, Любо? – спросил Павел, – Домой тянет?

Любомир тяжело вздохнул, беспокойно завозился на лавке, поудобнее отвалился к стене:

– Когда все кончится, я возьму свою шапку и бегом домой…в Македонию…

– Что значит, возьму шапку? – приподнял голову Антон Конопатов, – Это как?

– У нас так говорят… «возьму шапку», значит, попрощаюсь… Потому что, когда входишь в чужой дом, шапку снимаешь и кладешь ее на полку у двери. А другие приходят и смотрят, сколько шапок на полке… Если много, значит, хозяин хлебосольный, добрый. Уходишь – забираешь шапку. Место освобождаешь…для другой. Вот и я возьму свою шапку и домой!

Он опять глубоко вздохнул и мечтательно уставился в потолок.

– А мне некуда, – хмуро, очень тихо вымолвил Конопатов, – Никто и нигде не ждет Антона Конопатова.

Куприянов с удивлением посмотрел на верзилу, от которого за все время службы и десятка связных слов не слышал.

– Так ведь молодой еще…, – сказал младший лейтенант, – Все у тебя, Антошка, впереди. Вон парень-то какой ладный! И герой! Два ордена, медалей уже полная грудь. За тебя любая девка…с радостью…

– На кой я девкам? – Антон поднялся и сделал несколько быстрых шагов по хате, задев кого-то лежавшего на полу, – Говорить не умею, песен не пою, не пляшу…, я, командир, только того…стрелять могу, да двинуть кому-нибудь по шее… Это завсегда у нас!

Он вернулся назад, осторожно сел рядом с Галичем и посмотрел на него как будто даже ласково:

– А ты меня, Любо, возьмешь с собой в твою Македонию? Может, мне там подфартит?

– А что! Обязательно возьму! Это хорошо… Скажут, у Любо вон какой большой брат! – Галич тихонько рассмеялся.

– Я по молодости…сдуру…того…гоп-стоп, в общем. Наши слева – ваших нет! Слыхал? Даже срок получил…, да тут скоро война… Пустите, говорю, искупить… Правильный кум у нас был. Иди, говорит, Конопатов, на войну. На вон тебе справку, что отбыл всё по чести. Только гляди, не опозорь меня! Вот как сказал! Он за эту справку начальству три раза писал. Хороший был мужик, хоть и легавый. Вернусь живым, непременно в гости к нему поеду, гостинцев привезу, ордена покажу, медальки. А то как же! А потом можно и к Любо!