Олег Ермаков - Голубиная книга анархиста

— Подожди, скоро они всю Россию откатают . База отпечатков пальцев и подписка о невыезде и — как это участковый там баил? — о надлежащем поведении. Это идеал Морозко.

— Какого еще?..

— Такого, который Обло-Лайей управляет.

— Обла эта… — пробормотала Валя, ежась и озираясь…

Тем временем Бернард тоже выглянул на свет из шалаша. Валя, увидев его, заулыбалась. Попав в луч солнца, Бернард вдруг встряхнулся, и его шерсть червонно засияла. Оглядевшись, он запрыгал в сторону реки.

— Видно, испить хочет, — сказала Валя и пошла за ним.

Вася продолжал кашеварить.

Вернулась Валя с кроликом на руках. Чай уже закипел и настаивался неподалеку от костра. Гречневая каша доходила на медленном огне… Вася взял нож и сам принялся нарезать кору с ольхи и осины. Потом нарвал сухой травы, все положил на поваленный ствол и начал резать, ссыпая на целлофановый пакет… Вдруг он замер, оглянулся на реку. Глаза его отчаянно синели.

— Вот дерьмо-то! — воскликнул сдавленно Вася и кинулся к чайнику, схватился за дужку и тут же вскинул руку с искаженным лицом. — Ааа! Зарлаза! Прлоклятье!..

— Фасечка!

— Возьми тряпкой какой… Заливай! Плывут!..

И Вася сорвал шапку и бросил Вале, размахивая обожженной рукой. Валя подняла шапку, растерянно оглядываясь, прислушиваясь…

— Фасечка, Обла?

— Эдик по реке!

— Не-а, — возразила Валя и посмотрела вверх. — По небу.

Вася, морщась, глядел на нее и тоже слушал… Точно, это гудел самолет.

— Черлт! — ругался Вася. — Я подумал… Мм, только руку обжег… А мне грести… Вот дерьмо-то… зараза.

— Я знаю средство классное, — сказала Валя. — Надо срочно поссать на руку.

Вася смотрел на нее, кривясь.

— Точно-точно, Фасечка. Первое средство. Мы в детстве, как обожжемся, так сразу поссым, и все проходит. Поссы. Или намазать соплей.

— Нет у меня ни соплей, ни мочи! — раздраженно ответил Вася.

Валя сунула палец в нос.

— У меня соплей тоже нема… А поссать я могу. Давай руку, Фасечка.

— Чего?

— Ну давай. Чиво ты боишься?

— Да я лучше к реке сбегаю.

— Будет поздно, а надо враз, как обжегся. Давай сюда.

И Валя быстро спустила штаны, трусики и присела возле Васи, глядя на него снизу.

— Ну, Фасечка!..

И Вася опустился рядом, протянул руку. Валя ее взяла и подсунула под себя. На ее глазах навернулись слезы от некоторой натуги. На обожженную ладонь Васи потекла струйка.

— Тоже горячая… что толку, — пробормотал Вася, отворачиваясь, пылая ушами.

— Да, да, Фасечка…

— Ну все?.. Ты чего?! — воскликнул Вася, выдергивая обожженную ладонь, когда Валя присела чуть пониже.

Он смотрел на руку, шевеля ноздрями, сдвинув брови.

— Будет хорошо, хорошо, Фасечка, — говорила Валя, натягивая трусики, потом штаны.

— Все равно… печет… И краснеет…

Лицо Васи тоже было красным.

— Ты и весь красный, — тут же поделилась наблюдением Валя. — Ровно Бернардик. Так бы и взяла тебя на руки, Фасечка.

Вася посторонился.

— Ладно, надо костер пригасить, затоптать. Залить бы сразу. Ну-ка, сбегаю на реку с пакетом.

Вася пошел на реку, вернулся с пакетом, полным воды, и залил костер. Угольки шипели. Валя резала хлеб. Кролик крутился рядом. Она бросала ему корочки, и он хватал их обеими лапками и ловко закидывал за мохнатые щеки, жевал, прядая ушами.

— Э-э! Пусть этот нахлебник ест свой английский завтрак! — воскликнул возмущенно Вася.

— Фасечка, он же новозеландец, — напомнила Валя.

— И что? Кстати, Новая Зеландия была колонией Англии. Так что кроликам-островитянам это не в новинку.

— Пусть покушает русского хлебушка, — сказала Валя.

— А я говорю: прекратить! — прикрикнул Вася и рассмеялся. — Хыхы-хыхы! Вот так, наверное, моряки и бунтовали на кораблях в океанах. Не помню, кто открыл Новую Зеландию…

Подсунув сэру Бернарду английский завтрак , Вася и Валя сами уселись у закопченной кастрюли с кашей, в которую Валя вывернула банку сайры.

— Придется этой рукой… — проговорил Вася, беря ложку левой рукой.

— А та — болит? — поинтересовалась Валя.

Вася посмотрел на нее с возмущением.

— Ну ее же пока вымыть нельзя?

— Она у тебя нечистая? — спросила Валя.

— Еще бы! — воскликнул он.

— Ну ты же берешься за другую руку там, за пальцы, щеки, ухо. Это же просто все телесное.

— Все да не все! Перестань портить мне аппетит.

Но вряд ли этот зверский голод можно было чем-то испортить. Вася уплетал кашу тоже за обе небритые щеки, посматривая на кролика, уныло сидевшего над своим крошевом. Валя тоже быстро отправляла ложки в рот.