— Сашка-то храбрец! Осколки для него что снежинки, а пули — семечки…
Через несколько дней принес он на себе из ночной вылазки здоровенного фельдфебеля, упрямого, как сатана: мол, хотите, тащите меня сами, а иначе не пойду. Естественно, фашист так изъясняться не мог — мешали языковой барьер и кляп, но поведением выказывал именно это. Пошли навстречу пожеланию. Сведения оказались ценными. За этого «языка» и был награжден Матросов первой медалью — «За отвагу».
Слишком просто? Не скажите. Я ведь опустил, как несколько часов разведчики лежали на морозе, как выслеживали фашиста, как Матросов гонялся за ним по немецкой траншее, вязал его, как потом падали мины и товарищи прикрывали его отход, отходили сами, оставляя на снегу кровавые следы.
Осколки не снежинки, пули не семечки.
Фронтовые «год за три» относились, понятно, и к дням. Обучение боевым практическим наукам шло по ускоренной войной программе. И вскоре опытный разведчик, старший сержант Александр Матросов, был переведен в дивизионную разведку, назначен командиром второго взвода. Через полгода на гимнастерке взводного сияла вторая медаль «За отвагу» — группа Матросова после неудачных попыток других групп взяла стоящего «языка», связиста, напичканного важными сведениями, как вещмешок бывалого разведчика разными полезными разностями.
К тому времени в дивизии уже знали: под Великими Луками паренек — тезка их разведчика — шагнул в бессмертие.
— Я тогда с одной девушкой переписывался. — Александр Алексеевич смотрит в даль, затуманенную дождем. — С заочницей, как тогда водилось. Написала: хочу, дескать, переписываться с самым храбрым… Гм… — Он смущенно потирает нос, и я еще раз отмечаю тяжелую грубость его натруженной ладони и неожиданное, изящное благородство утонченного профиля: этакий генерал 1812 года, какой-нибудь Тучков-4-й, положим.
— Вот… Командир решил: пускай Матросов ей пишет. А потом письмо от нее: «Всякому, к кому попадет». Удивляюсь. А в письме: расскажите подробнее, как погиб Александр Матросов. Она думала, что я и есть тот самый…
Его домашние, друзья на текстильной фабрике имени Балашова, где Александр Алексеевич снова, как и до войны, стал работать помощником мастера, он сам, наконец, долго не верили: за всю войну ни единой царапины. Даже там, где сливаются реки Березина и Свислочь, на пятачке изуродованной металлом земли, откуда они с товарищами, выполнив задание, чудом ушли, старшина остался цел и невредим. Правда, два снаряда все же предназначались ему лично. Но один ударил в макушку могучего дерева, под которым ел кашу разведчик, а другой упал в пяти шагах от него на бруствер и взрываться отчего-то раздумал.
— Ты, Саш, может, слово какое знаешь? Поделись, — допытывался первый друг и помощник Андрей Дворниченко.
Александр отмалчивался. Боялся спугнуть это зыбкое фронтовое везение.
Итак, Березина и Свислочь. Здесь разведчики показали все, на что способны их души и тела.
В районе Бобруйска была окружена большая группировка противника. Кольцо сжималось. Враг заметался. Чтобы помешать наступлению нашей восемьдесят второй стрелковой дивизии, фашисты задумали взорвать мосты через Березину. Начальник разведки майор Чайкин получил приказ: не допустить взрыва. Командир роты разведки капитан Аксенов дал задание группе Матросова: в ночь на 28 июня пройти в тыл врага у местечек Елизово и Свислочь, прояснить обстановку, затем внезапным ударом овладеть мостами и удерживать их до подхода 250-го стрелкового полка.
Матросов сам формировал группу. Отобрал шестнадцать человек.
Июньская ночь мгновенна, как взмах ресниц. И за эту ночь они взяли пленного, получили нужные сведения о гарнизонах поселков, охране мостов. Затем Язьков, Мажуга, Вафин и Максимов без шума сняли часовых, а другая группа ворвалась в домики, где отдыхала охрана. Рассветало, когда Матросов сообщил о выполнении первого этапа задания. А утром началось…
Атака, вторая, третья. В каждой атакующей группе до роты гитлеровцев. Более того, в третьей атаке вражеских автоматчиков поддерживал броневик с пушкой и пулеметом.
— Ничего, сейчас они выдохнутся, тогда уж мы… — пообещал старшина. И пока немцы готовились к следующей атаке, Матросов и несколько разведчиков, маскируясь, приблизились к их траншеям, забросали гранатами, в ход пошли ножи…
Восемнадцать часов удерживали три моста 17 разведчиков. Десять атак отбили. Продержались, как и требовалось, до подхода 250-стрелкового полка. Потом смывали речной водой пот и кровь с осунувшихся лиц, смотрели, как стремительно форсирует Березину наша пехота и без промедления уходит в бой, тесня врага. Привычное дело…
Читать дальше