Иоанна Ольчак-Роникер - В саду памяти

Иоанна Ольчак, 1946 г.

28 ноября 1998 года, во вторник, в Кракове, в Центре еврейской культуры со мной произошел поистине мистический случай. Неожиданно, буквально на мгновение, вдруг промелькнул тут мой прапрадедушка, точнее сказать — тень его тени. Незадолго до этого из программы «Месячник еврейской культуры» я узнала, что сегодня в 18 часов состоится встреча с главным раввином Австрии Полем Хаймом Айзенбергом на тему: «Вместе с песней возвращается жизнь». И бросилась в Центр с мыслью: кто знает? А вдруг?

В самой по себе встрече никакой мистики не было, как, впрочем, и откровений тоже — ни богословских, ни философских. Поль-Хайм, аккомпанируя себе на гитаре, в течение двух часов распевал на идише распространенные у нас еврейские песни, вроде «As de rebe tanzt» и «Spielt balalajka», перемежая исполнение не менее известными у нас анекдотами о набожных евреях, пришедших за советом к ребе. Несмотря на это, а может, благодаря этому вечер удался. Зал аплодировал и вместе со всеми подпевал припев, а в заключение маленькая евреечка из Казахстана вышла на сцену и спела еще несколько популярных песенок. Потом, не спеша, люди стали расходиться, а когда собрался уходить и раввин, я подошла к нему и вдруг — совершенно непростительный с моей стороны жест — протянула, представляясь, руку, чего в подобной ситуации женщине делать не полагается.

— Сто семьдесят лет назад главным раввином еврейской общины в Вене был мой прапрадедушка. Его звали Лазарь Горвиц. Есть ли хоть какая-нибудь возможность отыскать его следы? — спросила я.

— Горовиц, — поправил он меня. — Что значит, отыскать следы? Их искать нет никакой необходимости. В моем кабинете прямо над письменным столом висит его портрет. Это знаменитая личность, светлая голова, один из наших лучших раввинов. Он реформировал ритуальные обычаи и этим прославился: вопреки сопротивлению ортодоксальных евреев сумел настоять на том, чтобы кровь при обрезании останавливалась губкой, а не высасывалась из ранки моэлем, что нередко приводило к заражению и смерти младенцев. Как только вернусь, попрошу портрет сфотографировать. Обязательно пришлю вам снимок. Дайте ваш адрес.

И хотя фотографии он мне так и не прислал, но воскресил едва теплившуюся в памяти личность, которая, чем больше я о ней узнавала, тем ярче высвечивалась.

Еврейская энциклопедия посвятила Горовицам несколько страниц. Они восходят к левитам — «служителям Храма», некогда называвшимся Га-Леви: за целые столетия они создали мощную династию жрецов и ученых. В новые времена они распространились по всей Европе, какое-то ответвление этого рода осело в чешском городке Горовице. Здесь-то и возникла фамилия, которую дали австрийские власти в конце XVIII века. Звучание ее несколько раз менялось: Горвиц, Гурвиц и даже Гурвич, в зависимости от того, где проживали последующие поколения. У моего прапрадедушки в фамилии еще сохранялось два «о», но у прадедушки уже было одно.

Лазарь (Елеазар) Горовиц — отец Густава

Лазарь (Елеазар) Горовиц родился в 1804 году в небольшом местечке Флосс в Баварии как сын и внук раввина, а в 1828-м, в двадцать четыре года, сам стал раввином еврейской общины в Вене. Сторонник реформаторского иудаизма, он стремился модернизировать средневековые еврейские обычаи, всячески приветствовал европейскую одежду, светское образование и участие в христианской жизни, без отказа, однако, от собственной веры. Он много писал и оставил после себя целые тома комментариев к Талмуду, которые были изданы под общим названием Yad Eleazar. В этих книгах он обосновывал свои прогрессивные взгляды по ритуальным вопросам, вызвав резкое недовольство ортодоксальных членов общины. Он решительно и смело включался в проблемы австрийских евреев, стремясь улучшить их правовое и социальное положение.