Кара Делевинь - Зеркало, зеркало

Из-за мощнейшего всплеска адреналина меня так и тянет покатиться со смеху или начать бегать кругами. Я чувствую себя всемогущей и непобедимой, что, конечно же, очень глупо. Если такое происходит с каждым, кому удается избежать смертельной опасности, тогда у меня к эволюции есть серьезный разговор. Разве годится, чтобы безмозглая шестнадцатилетка после такой заварушки чуть не лопалась от счастья?

– Мне надо домой, к матери, – говорит Лео. – Нам не мешало бы поскорее убраться из дома. Аарон больше себя не контролирует.

– Отлично, я пойду с вами, – говорит Эш. – Но давайте остановимся на минутку, ладно? Мне нужно кое-что вам рассказать. Это крайне важно.

– Ты о чем? – спрашиваю я. Из Эш обычно слова не вытянешь, с чего вдруг такая разговорчивость? Впрочем, одно я знаю точно: драматизировать события – это не в ее стиле.

– Сегодня утром одна из комбинаций символов, изображенных на тату, сработала.

– Ты хочешь сказать, она оказалась адресом сайта?

– Ага, – кивает Эш. Ее лицо приобретает пепельный оттенок. – В темном интернете. Зная полное доменное имя, обнаружить сайт – плевое дело. Обычно люди такое не ищут. Так вот, пользователи этого сайта… публикуют посты о детях, подростках, которых они обхаживают, а потом насилуют. Татуировка – это их тайный символ. На тело девушки помещают только половину рисунка: половину круга, половину ромба – а вторую половину набивает ее владелец. Татуировки на коже владельцев выполняются белыми чернилами, чтобы их никто не увидел. В общем, это клеймо рабыни. Мою сестру заклеймили, как скот.

– Иисусе… – Лео бьет кулаком в стену.

Я зажмуриваюсь, стараясь не представлять те ужасы, которые, должно быть, перенесла Най.

– О боже, нет, нет…

Лицо Эш искажает гримаса боли, но она еще не закончила.

– Бывает, что фотографии какой-либо девушки пользуются на сайте большим спросом. Тогда тот, кто их выложил, начинает ее обрабатывать. Убеждает, что любит ее, изолирует от родных и друзей, говорит, что для того, чтобы они могли быть вместе, она должна сбежать из дома, а потом… потом он запирает ее где-нибудь и никуда не выпускает. Другие мужчины тоже могут ей пользоваться, часы посещения оговариваются на сайте.

– Я хочу кого-нибудь придушить, – говорит Лео.

– Даже вообразить не могу… – Я поднимаю глаза на Лео, и он обхватывает меня руками, чтобы я не рухнула на землю.

– Я нашла на этом сайте историю Най, – продолжает Эш механическим голосом, как будто ее запрограммировали. – Там описывается все, что произошло между ней и тем человеком, который ее обрабатывал, – ГосподинМесяц, так он себя называет. Фото… видео. Малейшие подробности. Один только он выложил фотографии не меньше двадцати девушек. В их числе Карли Шилдс, и, да, Дэнни там тоже есть. Наскучивших им девушек они иногда отпускают. Запугивают, наверное, чтобы те не проболтались, внушают им чувство стыда. На сайте можно найти советы, как заставить жертву молчать. Многие девушки, о которых там пишут… короче, я пробила их имена и фамилии, и оказалось, что они либо мертвы – самоубийство, несчастный случай, ну вы поняли – либо объявлены пропавшими. Сейчас этот ГосподинМесяц окучивает новую жертву. У них пока что конфетно-букетный период, до побега еще не дошло.

– И кто его новая жертва? – спрашиваю я, хотя ответ мне уже известен.

– Это Роуз.

Дом Лео. Как только Ашира закончила рассказывать нам о своем открытии, зарядил дождь. Мы мгновенно промокли до нитки. Аарон и его свита уже почти скрылись из виду, а мы всё торчали у арки, под холодным дождем, прикованные к месту нерешительностью. Что делать с таким большим, страшным секретом? Как жить дальше, секунда за секундой, после того как привычный мир разрушился?

Мы не знали. Первое, что пришло в голову Лео, когда мы малость оправились от шока, это что его мама до сих пор сидит взаперти и надо ее освободить. Мы ухватились за эту задачу, потому что понятия не имели, куда себя деть, – да и теперь, когда мы уже почти добрались до квартиры Лео, я все еще пребываю в полной растерянности.

Дорога сюда заняла лет сто, а последний отрезок – поездка в скрипучем допотопном лифте – вообще показался мне вечностью. Вот мы выходим на лестничную клетку, и мое сердце начинает биться в ритме самых хардкорных наших композиций. Я боюсь… нет, не так… я ожидаю худшего. Одеяло защищенности, в которое я куталась в детстве, которое с годами и так уже износилось до дыр, сорвали с меня резким движением руки. В детстве всегда сияло солнце, небо всегда было голубым, а теперь мир видится мне грязным и серым, теперь я знаю, что плохие вещи случаются, и не с кем-то там незнакомым, а с моими близкими, с теми, кого я люблю. Со мной.