Василий Клепцов - Время и судьи без грима

Пущин был удивительный во всех отношениях человек: умный, честный, волевой, прямой и очень старательный. Понимая, что с таким увечьем продолжать учебу в театральном институте, где учился до войны, не имело смысла, он в период лечения в госпиталях поступил учиться в юридическую школу на заочное отделение. Все экзамены сдал экстерном и был после выздоровления направлен Министерством юстиции на работу судьей в Сибирский областной суд.

Пущин терпеть не мог проявления к нему жалости и сострадания. Он сам и все, кто его окружал, в том числе и руководство областного суда, как бы напрочь забыли, что Юрий Николаевич инвалид I группы. А он, боже упаси, никогда и ни у кого не просил никакой скидки на то, что ему труднее, чем другим, писать, листать дело, кодексы, передвигаться, и ему этой скидки никто не делал. Всегда у него было одинаковое с другими членами суда количество дел, даваемых руководством суда на каждое судебное заседание.

В госпитале Юрий Николаевич познакомился с молодой сестричкой Катей, а потом и полюбил ее. На работу в Сибирск они приехали уже супругами. Катя разделила нелегкую судьбу бывшего воина-фронтовика, и маленькая хрупкая женщина, какой она была в жизни, стала крепкой опорой их семейного счастья.

В г. Сибирске Пущину дали рядом с областным судом в заводской квартире одну комнатку в общей секции. В квартире не было теплой воды и ванной, что, конечно, для такого инвалида, каким он был, являлось большим неудобством. Но, понимая обстановку и послевоенные трудности с жильем, Юрий Николаевич ни разу, пока жил в г. Сибирске, не попросил ни у руководства областного суда, ни у «отцов» города улучшить его жилищные условия, хотя в его семье к этому времени было уже двое маленьких детей.

Сколько Пущиным было затрачено времени и трудов на то, чтобы обучить Бортненко и Кузнецова азам судебной работы, знали только они. До назначения их на должность члена судебной коллеги по уголовным делам ни тот ни другой ни дня не работали в суде, если не считать четырехмесячную стажировку в качестве секретаря судебного заседания. Недостаток опыта они старались наверстать усердием в работе.

Помогая молодым специалистам, Пущин проводил и общественную работу по профилактике правонарушений. Используя материалы судебной практики, он частенько публиковал в областной газете статьи, в которых подвергал критике бюрократов и формалистов. Особенно гневно его статьи звучали, когда приходилось защищать членов семей погибших фронтовиков.

С ростом популярности Пущина все больше людей стремилось лично обратиться к нему за защитой. И он никому не отказывал в помощи. Однажды пожилая старушка — вдова погибшего фронтовика, которой он помог прописать племянницу, принесла ему на работу в знак благодарности банку варенья. Самого Пущина на месте не оказалось. Член суда Кузнецов в шутку сказал этой женщине, что Пущину врачи запретили есть сладости, чтобы он не набирал лишнего веса, ведь тогда ему ходить на костылях будет еще труднее. Старушка, задумавшись немного, сказала, что она и сама так же думает, поэтому хотела поднести бутылочку водки, но племянница напугала, сказала, что за эту водку прямо из суда отправят на воронке в каталажку.

— Правильно Вам сказала Ваша племянница, — обращаясь к старушке, заметил Кузнецов, — варенье — это угощение, а водка — это уже походит на взятку. Мы Пущину Вашу благодарность передадим, и он будет рад узнать, что ему удалось Вам помочь. А баночку с вареньем, раз уж Вы ее принесли и от чистого сердца, можно оставить, он любит сладкое.

Кроме работы внештатным корреспондентом в областной газете, Пущин иногда вспоминал и о своей любви к эстраде. У него был чудеснейший бас. На смотрах художественной самодеятельности он успешно защищал честь работников суда и прокуратуры.

Известность Пущина в городе иногда шла ему на пользу. Администрация одного крупного завода прикрепила его как-то к своему магазину, в котором продавали работникам завода по себестоимости продукты своего подсобного хозяйства. Директор одной пошивочной мастерской прислал однажды прямо в суд закройщика, чтобы снять с Пущина мерку для пошива костюма. Но тут же нашлись завистники и направили анонимное письмо прямо в обком партии, мол, коммунист Пущин развел блат, злоупотребляет своим служебным положением. Зная, кто это сделал, Пущин однажды зашел в соседний кабинет, где работали «наши бабоньки», в новом, только что сшитом костюме, положил им на стол квитанцию об уплате стоимости пошитого костюма и сказал: «Когда будете писать очередную анонимку на меня, то, пожалуйста, не перепутайте название пошивочной мастерской». Те, конечно, в слезы и тут же побежали с жалобой к председателю областного суда. Алексей Силаевич, выслушав жалобщиков, весь перекосился и, с трудом выдавливая из себя слова, сказал: «Если еще одна анонимка поступит на Пущина, то я всю вашу коллегию отправлю на пенсию и не буду проводить никаких графологических экспертиз, о чем вы просите». Жалобщики пулей вылетели из кабинета председателя, но больше анонимок ни на Пущина, ни на других работников суда не поступало. Жаков при всех его недостатках, невысокой квалификации и грубости по отношению к подчиненным был человеком честнейшим и очень скромным в быту. Кстати, такими же скромными в быту были и прокурор области, и начальник управления юстиции, да, пожалуй, и большинство руководителей областного уровня.