Владимир Караев - Частный доктор

— Согласно Кодексу, при появлении Резистора, нарушающего случайно или преднамеренно механизм нашей деятельности, в обязанности председателя сообщества, коим я имею честь являться, входит его своевременное выявление…

— Короче, Склифосовский! — негромкий, с блатной ленцой голос уверенного в себе человека. Леша скосил глаза в его сторону. Говоривший сидел неподалеку, справа, и был хорошо Леше виден.

Круглоголовый крепыш. Когда он сидит, рост не очень-то определишь, но, похоже, не выше среднего. Белая футболка оставляла мощные бицепсы открытыми. Под густым и коротким, как щетина кабана, серым ежиком волос — низкий выпуклый лоб, со спрятанными под ним узкими, хищными, серыми же глазами. По майке шла кругом надпись «Придет Серенький Волчок и укусит за бочок». В центре круга — изображение волчьей морды. Не печатный штамп на дешевой ткани, но выписанный рукой великого мастера шедевр! Невероятной экспрессии, наполненная жаждой плоти оскаленная пасть живого волка! «Только коснись меня — пополам перекушу!» — читалось во взгляде зверя.

— Мы можем делать ставки, Председатель? — механический, мертвый голос слева. У обладателя голоса была густая и, похоже, колючая проволока черных волос, квадратная ассирийская борода и неестественно белая кожа. Глаз же не было! Были две глазницы, из которых наружу лился черный и абсолютный ноль Вселенной.

Он стоял возле своего столика, раскачиваясь с пяток на носки мягких сапог с задранными острыми носами. Его черная, продернутая по рукавам серебряными нитями, длинная, до пола, хламида была горделиво выставлена на обозрение.

По ней, во всю ее длину падали безвольно в бездонную пропасть марионетки, нити которых только что обрезал огромный, заточенный до остроты атомной грани, сверкающий белым светом палаш. По груди шла надпись наанглийском: «I am THE RIPPER!», призванная устрашить читателя, — и предназначение свое она выполняла. Сочетание материалов и цветов выдавало тяготение хозяина к Ближнему Востоку.

По правую руку от Потрошителя — перевел надпись Леша — за столиком сидел небольшого роста горбатый человечек с неприятно подвижным лицом. Оно беспрестанно меняло свои формы: то вытягивалось книзу, то становилось квадратным, то, наоборот, устремлялось вперед, придавая своему владельцу схожесть с бультерьером, и тогда в оскале пасти становились видны сплошные ряды треугольных акульих зубов.

На предложение Потрошителя зал отозвался одобрительным ропотом, но Харон поднял руку, требуя тишины:

— Не может быть и речи о ставках, пока не прочитана Нить!

— Вот это дело говоришь, Хозяин! Дайте пацану оклематься, пусть придет в себя маненько, — одобрил его коренастый качок и поманил Лешу рукой: — Иди сюда, братуха, присаживайся. Ты хоть и иудей, но с моей земли. Не боись, садись! — похлопал он по свободному стулу за своим столиком. — Всё с тобой путем будет, мое слово!

— Идите, доктор! — согласился Харон. — Посидите, побеседуйте, привыкните к обстановке…

И повел рукой мягким дирижерским жестом. Тут же полилась прямо из воздуха негромкая музыка, а в зале возобновились шорохи, тихий звон бокалов, шум многоголосых приватных бесед.

— Хозяин, Харон досточтимый! — взмолился крепыш, скривившись, словно от зубной боли. — Ну сколько же можно одно и то же! Уж поди лет тридцать слушаем эту «Boat on the River». Слов нет, песня классная, и группа «Стикс» в свое время была полный отпад. Я понимаю, традиции почтенного собрания надо чтить, базара нет! Но нельзя чего повеселее — рок-н-ролльчик там забойный или хотя бы про фраера дерзкого, а? Господин смотрящий?

Но Харон только сверкнул глазами в его сторону, и парень вздохнул горько:

— Всё-всё… молчу!

Лешка замялся, переступил с ноги на ногу, и поскольку выбора все равно у него не было, подошел к столику и, осторожно присев, стараясь выглядеть непринужденно, кашлянул вежливо:

— Добрый вечер! Простите, как вас… как мне к вам обращаться?

— К нам можно запросто — Серый Волк.

Изображение волка на майке явственно улыбнулось Лехе.

— Это не погоняло, как ты решил, — ухмыльнулся Серый Волк. — Это мое имя. Стыдно не знать, брателло, верований и поверий страны, в которой родился и вырос. Я — Перевозчик славян с незапамятных времен. Это мной пугают детей: «Придет серенький волчок», «Серый волк утащит в лес». Вот так-то, братуха. — Взгляд его упал на пустой бокал перед ним на столе, и он тяжко вздохнул: — Чего-то я заболтался с тобой. Так и времени для отдыха не останется. — И подбросил пустой хайбол высоко в воздух.