Пётр Курков - Категория жизни - Рассказы и повести советских писателей о молодежи нашего времени

— А вареники и вправду вкусные, — похвалил зять.

Теща, сидевшая напротив, ответила признательной улыбкой, которая задрожала лучами предзакатного солнца на ее поблекшем смуглом лице. Некогда тугой венок черных кос уже не высился пышной короной, а осел усохшей травой, из которой кострицей пробивалась искристая седина.

— Прошлый и позапрошлый год рясно цвело, да заморозки били, да град бил — вот и недород, — заговорила теща. — Этой весной словно и цвело беднее, а деревья как облитые ягодами.

— А теперь, мама и тато, говорите, зачем вызывали Зою письмом. Ну, Зоя не смогла приехать, меня командировала… Не затем ли и звали, чтобы полакомиться варениками с вишнями?

— А как же, чтобы вареников поел и вишен, — это теща. — Да и с собой возьмешь.

Круглолицый тесть, который не гасил приязни в умном взгляде серо-салатных глаз, выжидающе поглядывал на тещу, а она от вишен перешла на черешни, что и по садам уродили, а в лесопосадках за селом и в лесу — понаедались не только свои сельские, но и проезжий в машинах люд, охочий до дармовщинки.

— Раз ты молчишь, Тамара Васильевна, то скажу я, — молвил тесть. Это его подчеркнуто уважительное «Тамара Васильевна» свидетельствовало о значительности минуты.

— Лучше, если ты скажешь, Дмитрий Иванович, — с робкой кротостью согласилась теща. Они, учителя на пенсии, величали друг друга по имени-отчеству. Никогда не ссорились ни дома, ни тем более в школе, считались всеми достойной восхищения и удивления семейной парой. Когда Тамара Васильевна входила в учительскую, Дмитрий Иванович учтиво поднимался навстречу. На праздник 8 Марта дарил цветы, за которыми специально ездил в цветочный магазин в райцентр. Жили они в разных комнатах своего просторного кирпичного дома, и Дмитрий Иванович никогда не появлялся перед Тамарой Васильевной небритым, или непричесанным, или в пижаме, а Тамара Васильевна появлялась по утрам на глаза Дмитрия Ивановича свежая, с аккуратно уложенными венком косами, улыбающаяся. Они как бы законсервировали до склона лет студенческие свои отношения, когда Дмитрий Иванович неумело и искренне ухаживал, а Тамара Васильевна неумело и искренне принимала те ухаживанья.

— Ты уже взрослый, Михайло, имеешь семью, — сказал тесть, — а мы вот с Тамарой Васильевной дождались внуков, спасибо. Спасибо нашей дочке Зое и тебе… Вышли мы уже на заслуженный отдых, люди нас уважают, наши воспитанники пишут благодарные письма.

— Теперь вам жить и жить, никаких не зная забот.

— У нас с Тамарой Васильевной все честь по чести было, и теперь так хотим.

— Да что вы затеяли, говорите! — захохотал зять, не переставая удивляться болезненной деликатности отношений между тестем и тещей. — Вареников наелся, теперь слушаю.

Поскольку тесть не смог вымолвить ни слова, выручила теща:

— Дмитрий Иванович переходит жить к Анне Викторовне.

— Да, — сказал тесть.

— Кто переходит?.. Зачем переходит? — оторопело спрашивал зять. — Вы, тату?.. К какой Анне Викторовне?

— Она Зою учила немецкому языку в десятом классе, — сказала теща. — Разве Зоя не рассказывала о ней?

А как же, Зоя рассказывала про учительницу немецкого языка с желтым пергаментным лицом, со сметливыми близорукими глазами за стеклышками пенсне, с вечным пуховым платком на твердых зябких плечах! Учительница немецкого языка носила небогатые боты с сияющими металлическими пряжками, невиданная кожаная юбка блестела на ней, а газовые легкие косынки на шее каждый день меняли цвета: белый, розовый, фиолетовый, голубой, зеленый… Школярские выходки и шутки не трогали невозмутимую учительницу немецкого языка, среди взбудораженного детского моря она выглядела загадочным островом. Старинный зонтик с костяной ручкой сопровождал учительницу немецкого языка не только в дождливую погоду, но и в солнечный день. Даже тот, кто видел Анну Викторовну впервые, почему-то угадывал в ней именно учительницу немецкого языка.

— Почему к Анне Викторовне?.. Тату, вы поссорились с мамой? Мама, что вы затеяли? — допытывался зять. — Свое жилище имеется, зачем же идти куда-то? А Зою вызывали?

— Вызывали, чтобы узнала от нас, а не от чужих людей, да и совет ее услышать, — это тесть.

— Ее совет? Откуда у нее те советы возьмутся?

— Ну, она же дочь, кому же тогда и советовать, если не дочери, — это теща. — Дмитрий Иванович, оказывается, всегда любил Анну Викторовну… Если Зоя не приехала, хоть ты посоветуй…

Губы тещины предательски дрогнули виноватой улыбкой.